Амулет Великого Слона
Шрифт:
– Внимательно?
– Ясное дело… как положено. Мы же не первый год служим, порядки знаем.
– И он ничего не нашел?
– Ничего! Вот ведь, это тоже значит, что не было там никого, никто не прыгал! Потому как кто в воду прыгает – что-нибудь обязательно оставляет, хоть обувь снимет, записку, опять же…
– Совсем ничего? – повторил загорелый. – А может, Витя… сержант Бондаренко что-нибудь нашел, а тебе не сказал?
– Нет! – возмутился Соловьев. – Да вы что! Мы же с Витей напарники! У нас все всегда пополам. Он найдет – со мной делится, я найду – с ним делюсь…
– Святая мужская дружба, – усмехнулся загорелый.
– Ну да! – подтвердил сержант с вызовом. Что этот тип понимает в мужской дружбе.
– Ясно. – Загорелый тип снова прикрыл глаза, и сержант облегченно вздохнул – кажется, на сей раз все обошлось, и его сейчас отпустят домой… но не тут-то было.
– Вот что, – снова заговорил незнакомец, – как ты относишься к африканской кухне?
– Чего?
– Я спрашиваю: как ты к африканской еде относишься?
– Да никак… никогда не пробовал.
– Придется тебе расширить свой кругозор!
– Да что его спрашивать, – вмешался в их разговор человек со шрамом, – как надо, так и отнесется!
– Ты сейчас иди домой, поспи, потом переоденься и иди в этот самый ресторан – «Замбези». Знаешь, где он находится?
– Ага, знаю.
– Значит, пойдешь в ресторан «Замбези», и вот что ты там сделаешь…
В подсобке Ася попыталась привести себя в порядок, с трудом расчесала волосы, поглядела на себя в темное, мутноватое зеркало. В зеркале она казалась темнее, чем на самом деле. Что ж, ее и взяли в этот ресторан исключительно за экзотическую внешность. Мулатка, причем очень смуглая.
Папа был черный как гуталин. Это бабушка так говорила: то – как вакса, то – как гуталин, а Ася и не знала, что за гуталин такой, это бабушка потом объяснила ей, что такой штукой обувь чистили уже потом, после ваксы.
Ася нахмурилась и сказала себе в зеркале, что все прошлое забыто, что новая ее жизнь началась в девять лет, с тех пор как бабушка взяла ее к себе. Бабушка ее не жалела, не охала и не говорила, что судьба Асе выпала тяжелая, она просто призывала все забыть. И начать новую жизнь. Как будто раньше ничего не было.
И вроде бы удалось, однако вот сейчас, когда Ася отбивалась от тех двоих, тело само вспомнило, как нужно вести себя в драке. Сколько же ей пришлось перевидать этих драк с малолетними уличными зверенышами. Говорят же, что дети еще страшнее взрослых бывают. Ася помнит…
Да, по сравнению со вторым ее детством первое – просто курорт! Рай земной, хоть мама и проклинала ту страну, откуда они улетели тогда в Россию.
Тогда все завертелось стремительно. Они прилетели в Ленинград, который, как сказала мама, переименовали в Петербург. Асе было все равно. Мама же с изумлением поняла, что страна за шесть лет ее отсутствия изменилась неузнаваемо. Перестройка шла полным ходом, кто-то богател, обычные люди катастрофически обнищали, и до Аси с мамой никому не было никакого дела.
Их никто не встретил, и тогда мама буквально на последние деньги взяла такси и привезла Асю, как она говорила, домой.
Ася помнит, что ее поразило отсутствие солнца. Серое небо, сочащееся мелким нудным дождем, унылые прохожие под зонтиками. Зонтиков Асе хватило уже надолго. Было сыро и холодно, Ася тотчас простудилась в легкой курточке.
Им открыла страшная седая женщина в замызганном халате, в которой мама едва узнала свою мачеху. Женщина прикрыла глаза, как будто ей резал свет, хотя лампочка на лестнице горела едва-едва, махнула рукой и побрела в квартиру, не сказав ни слова. Мама поскорее втащила в темный захламленный коридор чемоданы и впихнула Асю.
В квартире пахло ужасно – бедностью, болезнью и еще чем-то кислым и противным. На кухне в раковине громоздилась гора грязной посуды, и целый угол занимали пустые бутылки.
В квартире было две комнаты. Мама с Асей расположились в той, что побольше, потому что в другой умирала мачеха. Об этом рассказала маме соседка, что явилась, ведомая любопытством. Соседка ахала, обнималась с мамой, разглядывала вещи в чемодане, гладила Асю по голове. Ее прикосновения были Асе неприятны, как будто в волосы заползло вредное насекомое и ползает там, щекотно шевеля лапками. И голос у соседки был приторный и фальшивый, Ася хоть и мала была тогда, а сразу это почувствовала.
В первую ночь Ася долго не могла заснуть – мешали духота, шум дождя за окном, запах пыли и бедности. Пыль тут была совсем не такая, как там, где жили они раньше, та была мягкая, белая, теплая. В этой же квартире по углам прятались огромные серые комья, с волосами и паутиной. Пауков Ася не боялась, было просто противно.
Они спали вдвоем с мамой на старой продавленной кровати, которая ужасно скрипела, и мама сонно ворчала, чтобы Ася не вертелась. Под утро Асе приснился кошмар: как будто серые комки пыли ожили и ползут на нее, увеличиваясь в размерах. И вот уже один комок схватил ее неизвестно откуда появившимися щупальцами и тянет к себе. И Ася уже не может дышать…
Она проснулась оттого, что мама трясла ее и приговаривала: «Аська, проснись! Это же просто сон!»
Потом мама обняла ее и долго гладила по голове, даже песенку тихонько спела. И голос у нее был совсем не хриплый и не визгливый.
Но такое было в последний раз.
Утром мама сбегала в магазин, потому что в доме не было ни крошки еды. Денег она заняла у той же соседки, сказала, что у нее только валюта. Валюты тоже было негусто, точнее, совсем не было, но у мамы хватило ума об этом не говорить. И что муж ее фактически бросил, она тоже не сказала соседке. Впрочем, как теперь думает Ася, соседка сразу все поняла, это было нетрудно.
Ася в отсутствии мамы боялась выходить из комнаты, потому что та, вторая комната, где лежала мачеха, казалась ей темной зловонной пещерой, где обитает злой дракон. Мачеха не выносила света, поэтому в комнате всегда было темно, и еще она ужасно хрипела, когда дышала. Ася пугалась этой комнаты до колик в животе, даже плакать не могла, так что просто лежала в кровати, накрывшись стареньким несвежим одеялом с головой, и ждала маму.
А мама все время куда-то уходила – то в магазин, то в жилконтору, то по разным инстанциям. Асю с собой не брала – дети на нее показывали пальцем и смеялись, взрослые хмурились, тетки в жилконторе поджимали губы. Однажды два страшных парня – бритых наголо и в татуировках по всему телу и даже на лицах – пристали к маме и начали обзывать нехорошими словами ее и Асю. Мама оглядывалась в поисках милиции, потом стала звать на помощь, но прохожие пробегали мимо, опустив головы. Их оттеснила толпа школьников, высыпавших из автобуса. Мама подхватила Асю и бросилась бежать. А вечером купила бутылку вина и пригласила соседку на ужин. Свой рассказ о сегодняшнем инциденте она завершила словами: «Мало того что бросил, так еще и черного ребенка мне оставил. Вот что теперь с ней делать?»