Амулет воинов пустыни
Шрифт:
Накануне, когда во время полуденного привала Мак-Айвор назвал жару невыносимой, Джамал ответил ему:
— Во многих местах пустыни настолько жарко, что жителей этих мест после их смерти Аллах отправляет сразу в рай. Потому что ад на земле они уже испытали. В одно из таких мест мы и идем. Оно находится к юго-западу от оазиса Сива, и мы называем его Руб аль-Хали, что означает «пустая четверть».
Морис выплюнул песок.
— У вас, людей пустыни, странное чувство юмора, — сказал он, разглядывая
На обветренном лице Джамала показалась скупая улыбка.
— Ты человек сильных страстей, — ответил он двусмысленно и не без намека на явную благосклонность Мориса к белой женщине. — Но на короткую любовь пустыня не соглашается.
Спустя два с половиной часа после восхода солнца путники были поражены решением Селима Мабрука остановить караван. Ведь до шестичасового привала было еще далеко, да и алама поблизости тоже не оказалось.
Когда рыцари увидели, что хабир, сидя на верблюде, прищурил глаза и пристально смотрит куда-то в юго-восточном направлении, ими овладели тревожные предчувствия. Его взгляд был направлен на след, оставленный караваном. А затем Салим Мабрук и вовсе отошел в сторону и верхом на верблюде взошел на вершину дюны.
— Что случилось, хабир? — крикнул Тарик. По выражению его лица остальные рыцари поняли, что он обеспокоен.
— Я вижу всадников, идущих по нашему следу!
Мак-Айвор обернулся, сделал над своим глазом козырек из ладони и всмотрелся в южный горизонт.
— Где ты видишь всадников? Я не вижу ничего, кроме моря песка. Наверное, мне не хватает второго глаза.
— Вряд ли бы он тебе помог, — отозвался Морис, — потому что я тоже никаких всадников не вижу.
Герольт и Тарик также никого не увидели. Однако Джамал, взошедший на дюну к хабиру, подтвердил его правоту:
— Клянусь святыми сурами Корана, он прав! Теперь и я их вижу. Хабир, у тебя глаза сокола!
— Может быть, это торговый караван? — спросил Герольт в надежде, что появление всадников им ничем не грозит.
— Исключено! — крикнул Селим Мабрук. — Это не простой караван. Трое всадников вырвались вперед. Они настолько безумны, что каждый из них идет своей дорогой. Ни один опытный хабир этого не допустил бы.
— Ты можешь сосчитать их всех? — спросил Мак-Айвор.
— По крайней мере, семеро. Но, возможно, сзади еще несколько человек.
— И они следуют за нами?
Хабир кивнул.
— Судя по всему, так оно и есть. Скоро станет ясно, случайно ли они движутся в нашем направлении или идут по следу.
С этими словами Селим Мабрук вернулся к путникам и скомандовал продолжение шествия. Но, обойдя ближайшую дюну, он свернул с северного направления и пошел на запад.
К моменту, когда караван остановился для полуденного отдыха, у хабира уже не было никаких сомнений в том, что неизвестные всадники идут по их следу. Чужаки тоже свернули на запад. При этом всадники даже не догадывались, что они обнаружены — им не могло быть известно об остроте зрения двух бедуинов.
— Что это может означать? — испуганно спросила Беатриса. — Это мамелюки, которых послал за нами эмир?
— Нет, это не солдаты, — ответил ей Морис. — В этом наш хабир уверен.
— Кто же они такие?
— Возможно, это гораздо более опасные враги, чем мамелюки, — мрачно пробормотал Мак-Айвор.
По лицу Беатрисы было видно, как сильно она испугана.
— О ком вы говорите?
— У тамплиеров никогда не было недостатка в недругах, дорогая Беатриса, — уклончиво ответил Морис. — Но не стоит больше спрашивать о них. Чтобы избежать опасности, нам надо посоветоваться с хабиром и Джамалом.
Селим Мабрук и Джамал молча слушали реплики, произносимые на языке франков. Наконец хабир спросил:
— Ведь вы думаете, что эти всадники — те самые люди, из-за которых мы покинули Аль-Фаюм на день раньше. Не так ли?
Герольт пожал плечами.
— Об этом мы сможем узнать только тогда, когда они нападут на нас.
— Это опасные люди? Они военные? — спросил хабир.
Тарик кивнул.
— Если это те самые люди, о которых мы думаем, то караван в большой беде. Они опаснее змеиного гнезда, в которое случайно наступили ногой. Они опытные воины и убивают без всякой пощады.
Лица бедуинов не изменились. Их жизнь состояла из постоянных опасностей, и каждый из них умел обращаться с копьем и симитаром.
— Для того и вертится колесо судьбы, чтобы сбивать с толку, испытывать и утешать, — произнес хабир. — Кто сегодня пьет из золотого кубка, завтра получит деревянную кружку.
— Если это наши смертельные враги, схватки с ними избежать не удастся, — сказал Мак-Айвор, полагая, что бедуины все еще не прониклись серьезностью положения. Но он ошибся.
— Это я понял из первых твоих слов, Железный Глаз, — сказал Селим Мабрук. Во время первого ночного привала хабир услышал, как при обращении к Мак-Айвору эту кличку использует Джамал, и с тех пор стал называть рыцаря так же. — Давайте подумаем, как мы можем использовать свое преимущество. А оно заключается в следующем: ваши враги еще не знают, что мы их заметили.
— Наверное, они хотят напасть на нас ночью, — сказал Морис, — когда мы разобьем лагерь и ляжем спать. Эти черти преданы злу. Они — бесчестный сброд, предпочитающий нападать сзади, исподтишка, а не в открытом бою, как благородные воины.