Амулет воинов пустыни
Шрифт:
— Мир тебе, шейх Салехи, — поприветствовал хабир. При этом он, по обычаю бедуинов, сначала положил правую руку на грудь, затем поднес ее к губам и, наконец, дотронулся ею до лба.
— Пусть и тебе Аллах дарует здоровье, а также свою милость и благословение, хабир Селим Мабрук, — ответил Джамал, также прикоснувшись к груди, губам и лбу.
— Да будет счастливым твой день!
— Благословен будь и твой день!
Приветствия, исполненные цветистых пожеланий и торжественных оборотов речи, продолжались еще некоторое время. Наконец стороны заверили друг друга во взаимном уважении, и Джамал представил хабиру Селиму своих спутников.
— Им и их друзьям, людям отважным и великодушным, я обязан жизнью, — добавил шейх.
Теперь Селим Мабрук заговорил столь же цветисто с Герольтом и Тариком:
— Аллах благословил меня вашим приходом! Вы ушли так далеко от пастбищ своей родной земли!
В ответ Герольт также поклонился, положив руку на грудь, и ответил в той же манере бедуинов:
— Пусть истинный и всемогущий Господь неба и земли покровительствует тебе, хабир! Пусть умножит он количество твоих верблюдов, вид которых радует каждого доброго человека, не пораженного слепотой.
Селим Мабрук не сумел сдержать изумление.
— Ты понимаешь язык моего племени и говоришь так, словно вырос среди нас! — воскликнул он.
Герольт, конечно же, не мог сказать хабиру, что умение читать и говорить на всех языках мира он получил вместе с Божьим благословением как рыцарь Святого Грааля. Поэтому он ограничился неопределенным ответом, содержавшим, однако, правду:
— Мои товарищи и я имели очень мудрого и повидавшего мир учителя — да благословит его Всевышний! Ему мы и обязаны знанием чужих языков.
— Воистину твой разум достоин похвалы, франк, — с уважением ответил Селим Мабрук. Затем он пригласил гостей в палатку. В том, что бедуин назвал Герольта франком, не было ничего удивительного. Арабы называли так всех европейцев. Джамал едва заметно кивнул Герольту — он давал ему понять, что своим знанием языка и выбором слов тот завоевал симпатию Селима. На предстоявших переговорах это обстоятельство уже давало им огромные преимущества.
В палатке на корточках сидели два погонщика верблюдов. Одеждой они ничем не отличались от своего хозяина. Погонщики были заняты починкой обветшавших седел. Хасан и Гариб — так звали этих темнокожих, жилистых мужчин с довольно воинственной внешностью — уважительно ответили на приветствия гостей и продолжили свою работу.
Переговоры оказались долгими. Прежде чем Джамал сообщил о цели своего визита, он долго и обстоятельно беседовал с Салимом о пастбищах, водопоях и верблюдах. При этом оба бедуина даже подробно обсудили преимущества и недостатки отдельных пород.
Тарик и Герольт тем временем упражнялись в искусстве терпения, изображая внимание и живой интерес к темам беседы: будь то твердость верблюжьего горба или щадящее лечение ран на верблюжьих стопах. Однако историю о том, как по дороге из страны племени бишарин у Селима украли четырех верблюдов, они выслушали с интересом.
— Это случилось в двух днях пути к северу от оазиса Фарафра. Ночью воры пробрались в наш лагерь и увели четырех моих лучших животных, — рассказывал Селим.
— Но как это могло случиться? — тут же поинтересовался Тарик. — Насколько мне известно, на ночь ноги верблюдов связывают, чтобы они не могли уйти от лагеря далеко. К тому же во время ночного холода они сбиваются в кучу, чтобы согреть друг друга. Как ворам удалось увести их из стада, не подняв при этом шума?
Селим улыбнулся:
— Это очень легко сделать, если знать как. Воры не увели верблюдов на веревке. Это и в самом деле вызвало бы шум. Нет, они просто подобрались к животным и развязали им агали. А затем убежали подальше, спрятались и стали ждать.
— Что же произошло потом? — поинтересовался Герольт.
— То, что всегда происходит с освобожденным от пут верблюдом. Рано или поздно он поднимается и уходит из лагеря в поисках пищи, — объяснил Селим. — Ворам надо только дождаться, когда верблюд отойдет от лагеря подальше, где его фырканья не будет слышно. Там их ловят и уводят.
— Значит, вот так ты потерял четырех лучших верблюдов! — воскликнул шейх Салехи. Однако в голосе его прозвучал и вопрос: он не мог поверить, что у Селима действительно могли украсть животных.
Бедуин мрачно усмехнулся.
— О нет, Аллах покарал бы меня, если бы я не попытался отобрать своих верблюдов у этого сброда. Мы нашли следы воров, хотя они замели их, догнали негодяев и забрали своих животных обратно. А в качестве компенсации за потраченные силы и время мы отняли у них еще одного верхового верблюда.
— Вам пришлось вступить в схватку с разбойниками? — предположил Герольт.
Селим помотал головой.
— Ни одной капли крови пролито не было. Не то чтобы мы боялись драки, нет. Ведь когда другого выхода не остается, клинкам приходится звенеть. Но то, что умеют делать эти воры, мы умеем делать еще лучше. Поскольку они украли у меня четырех лучших верблюдиц, мы забрали у них самца. Мы развязали ему ноги, и он добровольно ушел по следу наших самок.
Шейх Салехи, а также Герольт и Тарик выразили восхищение ловкостью и сообразительностью хабира и его помощников. А затем завели разговор о цели своего прибытия.
Селим молча выслушал рассказ о том, что привело к нему Джамала и его спутников. Началась новая обстоятельная беседа. Селим Мабрук не был готов продать своих «отученных», выносливых верблюдов. Но в итоге он согласился предоставить этих животных в пользование и вместе со своими помощниками отправиться в новое путешествие по пустыне — в качестве хабира.
Осталось решить вопрос оплаты. Хотя Джамал знал, что денег у его спасителей в избытке, он торговался с Селимом за каждую половину серебряного динара. В противном случае была бы оскорблена и честь Селима, и его собственная честь. Джамал считал, что он обязан добиться для рыцарей наиболее выгодных условий.