Амулет воинов пустыни

Шрёдер Райнер М.

— Мы можем обыскивать дюны много дней, но так и не найти ни одного животного. Времени у нас нет и воды тоже. Иншалла! Возвращаемся назад!

Мужчины успели вернуться в лагерь еще до наступления темноты. Но там их ждало ужасное зрелище. В отсутствие рыцарей и бедуинов на лагерь напали. Гариб с перерезанным горлом и вывернутыми руками и ногами лежал среди обломков носилок, обрывков палаток, сбруи, провианта и опустошенных бурдюков. Беатриса и Элоиза исчезли. Вместе с ними исчез и Святой Грааль.

9

—

Работорговцы! Это они убили Гариба и увели сестер, — твердо сказал Джамал, когда он вместе с Селимом изучил следы, оставленные в окрестностях лагеря. — Здесь прошел караван, в котором было от сорока до пятидесяти верблюдов. Это мог быть только Тибу эль-Дин со своей бандой.

— Но как же они отыскали наши следы? — растерянно спросил Морис.

Селим пожал плечами.

— Это известно одному лишь Аллаху! Не думаю, чтобы они нашли лагерь по нашим следам, ибо те уничтожил самум. Они набрели на нас случайно, по прихоти судьбы. Другого объяснения у меня нет.

— По крайней мере, двое из нас должны были остаться, — произнес Мак-Айвор после того, как Гариб был погребен.

— И что бы из этого вышло? — с горечью спросил Тарик. — Сейчас они тоже были бы закопаны в песок. Ничего другого ждать не приходится. Ведь ты слышал, что в банде этого Тибу эль-Дина от двадцати до тридцати человек!

— Больше. Судя по следам, от тридцати до сорока, — мрачно сказал Джамал.

— Мы должны найти караван, освободить Беатрису и Элоизу и… — Морис прикусил губу, а затем продолжил: — и забрать то, что принадлежит нам. Они не могли уйти слишком далеко.

— Должно быть, они ушли на расстояние половины дневного перехода, — сказал Селим, качая головой. — Но могли уйти и на два перехода, и на три. Вы не сможете ни догнать их, ни освободить женщин. Лучше выбросьте эту затею из головы, франки! Потому что…

Француз взглянул на него, сверкая глазами.

— Я так не думаю! Мы дали священную клятву! И пока в нас теплится хотя бы искра жизни…

— Подожди, Морис! — оборвал его Тарик. — Не стоит сейчас терять голову. Дай хабиру договорить до конца. — И он обратился к Селиму: — Пожалуйста, прости моему товарищу его волнение и продолжай.

Селим царапнул Мориса взглядом и продолжил, обращаясь к другим рыцарям:

— Вы можете быть безумно отважными и опытными воинами. Вы можете при этом обладать магическими силами. Но с бандой работорговцев вам не совладать, потому что Тибу эль-Дин и его люди умеют драться. К тому же их намного больше. Да, у нас теперь восемь верблюдов. Но эти животные обессилены и не могут сейчас отправиться в погоню. Судите сами, гнать верблюдов следом за бандой — значит обрекать их и себя на верную смерть. Да и в бурдюках у нас осталось слишком мало воды…

— Это правда, — согласился Герольт. — Но ведь ты сам сказал, что караван мог уйти вперед всего лишь на половину дневного перехода.

— Чтобы догнать их, нам понадобится по крайней мере целый день, если не полтора. Причем уже через сутки мы останемся без воды, — объяснил хабир, — потому

что путь, которым идет караван, отличается от нашего.

— Ничего не понимаю, — произнес сбитый с толку Морис. — Ведь еще вчера ночью мы говорили, что работорговцы направляются в Дофу. Значит, они должны пройти оазис Сива. Но ведь и мы идем в том же направлении!

— Нет, мы шли в том же направлении, — вмешался Джамал, давший Селиму выговориться до конца. — Дело в том, что оазис Сива лежит в пяти, а то и в шести днях пути отсюда. С двумя бурдюками воды, которые у нас остались, мы не сможем до него добраться. Хабир совершенно прав, свои жизни мы можем спасти единственным способом: свернуть на восток. Там находится колодец под названием Бир Гамаль [40] . Мы дойдем до него не раньше, чем через три дня. На три дня воды у нас, возможно, хватит.

40

Бир Гамальозначает «верблюжий колодец».

— Согласен с тобой, шейх Салехи, — подтвердил Селим. — Бир Гамаль — наша единственная надежда на спасение. Я во всяком случае не собираюсь слепо идти на верную смерть. Пойдете вы со мной или нет — думайте сами. Я же решил идти со своими последними верблюдами в Бир Гамаль, чтобы потом вернуться в Аль-Фаюм.

Рыцари наконец осознали безвыходность своего положения. Упорствовать и идти вслед за караваном бандитов означало погибнуть. Морис упал на песок и закрыл лицо ладонями, как будто боялся, что кто-нибудь увидит на его лице слезы беспомощности и боли.

Мак-Айвор, бледный как смерть, вынужден был опереться на обломки носилок, чтобы сохранить равновесие.

В глазах Тарика осталась одна пустота. Когда он наконец заговорил сдавленным голосом, губы его дрожали:

— Прости нам нашу оплошность, аббат! Мы не должны были спускать с него глаз ни на мгновение. Я никогда себе этого не прощу! Как мы будем жить с такой виной на сердце?

— Этого не может быть, — в отчаянии пробормотал Герольт. — Этого просто не может быть…

— Вы ведь говорите вовсе не о сестрах, которым угрожает страшная судьба? — тихо спросил Джамал. — Речь идет о черном кубе, который вы берегли как зеницу ока? Верно?

— Да. Это наша святыня. И мы отдали бы жизни, чтобы узнать, где она находится, — слабым голосом ответил Герольт.

— О каком черном кубе вы говорите? — удивленно спросил Селим.

Джамал сделал предупредительный жест и улыбкой попросил хабира о снисхождении.

— Я и сам точно не знаю, но не в этом дело. Ты ведь слышал, что это святыня, за которую они готовы отдать жизни. — Лицо Джамала стало серьезным и задумчивым. — Однако меня сейчас интересует другой вопрос. Этим людям я обязан жизнью. И мне необходимо знать, существует ли у них возможность догнать караван и вместе с тем сохранить себе жизнь.