Анахрон (полное издание)
Шрифт:
И Сигизмунд процитировал стих, ненужно засевший в памяти:
— Звалась она Кримхильдою и так была мила, что многих красота ее на гибель обрекла.
Девка склонила голову набок. Что–то до нее дошло. Поправила важно:
— Нэй Кримхильд, аук Лантхильд им.
— Какая разница, — сказал Сигизмунд. — Звалась она Лантхильдою и так была мила, что многих красота ее на гибель обрекла…
И тут он вспомнил про лунницу. Золото Нибелунгов, блин. Приплыли. Зигфрид, Готфрид и Сигисмундс. Три богатыря. И с ними верный Хаген.
А девка неожиданно спесивость обрела великую. И важно сказала:
— Аттила хайта мик Лантхильд.
До Сигизмунда неожиданно дошло, что он понимает. Аттила, осиротитель Европы, стало быть, ее «мисс Лантхильда» называет. Мило.
— Сигизмунд хайта зу Лантхильд, — выродил Сигизмунд.
Девка преважно кивнула.
Это вывело его из себя. Он рявкнул:
— Или тебя «мисс Лантхильд» называть? Ты уж сразу скажи! Может, у вас в Лоухи, или откуда ты там, ты в конкурсе красоты первейшая победительница? А что! Если у вас там все такие…
Тут он представил себе земли, где все девушки похожи на Лантхильду, причем та среди них — первейшая красавица, и ему даже дурно сделалось.
Он наклонился к ней через стол. Медленно положил ладонь себе на грудь. И проговорил раздельно:
— Аттила хайта мик Сигизмунд Борисович. Поняла? И на работе меня ценят.
Сам с этой дурой в ученую обезьяну превращаюсь.
Эта мысль показалась ему удачной, и он полез в холодильник за бананами.
* * *
Воскресный вечер Сигизмунд собирался посвятить работе. Лантхильда рассопливилась, что не удивительно при ее гриппе. Сигизмунд выдал ей носовой платок и на этом счел свою гуманитарную медицинскую миссию исчерпанной.
Его удивляло, что она довольно быстро встала на ноги. Еще не окрепла, еще, конечно, сморкалась и кашляла. И синяки под глазами вот такущие. Насморк и кашель являлись для коренного Петербуржца еще одним неоспоримым доказательством того, что свалил девку таки грипп.
И все же она уже ходила по квартире. И ловить ее, оседающую по стене у заветной двери, не приходилось.
Таежное воспитание, сразу видать. Крепкая.
Сигизмунд засел за компьютер. Взял листки с незамысловатыми задачками. Едва начал осчастливливать Прохорову И., как зазвонил телефон.
Сигизмунд снял трубку и произнес:
— Верный Хаген слушает.
Звонил Мурр. Он ничуть не удивился. В тех причудливых мирах, где обретался Мурр, еще и похлеще случалось.
— Это Мурр, — сказал он. — Как девушка?
Мурр не знал, конечно, что Лантхильда — двала. То есть, если по–русски, что юродива она и безумна. Мурр ничего не знал. Но почему–то Сигизмунду было приятно, что Мурр ее называет «девушкой». Как будто она — равноправный член общества.
— Оклемалась, — сказал Сигизмунд. — Вон, по квартире шастает. Мяса кус сожрала, не подавилась. Поправляется.
— Этот рыжий — толковый
— Утром звонил, спрашивал.
— Правильно, — одобрил Мурр. — Я тоже так всегда делал.
И начал рассказывать о своем творческом поиске. Собственно, от поиска Мурр и оторвался, чтобы позвонить — справиться о здоровье девушки.
Разговоры о творческих поисках естественно и непринужденно перетекли в разговор о безденежье. И о том, что достало.
Сигизмунд сказал:
— Я тут пробую договориться на одной студии…
Мурр знал, что Сигизмунд искренне ценит его творчество. Но насчет студии не поверил.
Сигизмунд знал, что Мурр знает… На том и распрощались.
Сигизмунд хотел вернуться к работе. Но Лантхильда, улучив момент, когда он отвлекся, слезла с дивана и подобралась поближе, засматривая ему в лицо. Носом шумно потянула. Сунулась с другого боку. По плечу погладила. Умильным глазом покосила. Словом, вилась.
— Что надо? — спросил Сигизмунд.
Девка обрадовалась. Бурно заговорила. Руками стала махать. Стаканчик с карандашами своротила — по нелепости.
— Ну? — перебил Сигизмунд. Он видел, что она что–то выклянчивает. Не успела оклематься — и уже садится на шею.
Лантхильда потупилась. Зажеманилась. Потом сказала:
— Махта–харья Сигисмундс. Вильяу сехван ого… гиба мис оготиви.
— А! — понял Сигизмунд. — Ти–ви. Телевизор, что ли? Ящик поглазеть решила?
И показал на выключенный телевизор.
— Ти–ви, девка?
— Нии, — протяжно сказала Лантхильда. — Нии. — Показала на «ленивку»: — Хири оготиви. — Подошла к телевизору, любовно погладила пальцами экран, оставив четыре полоски на пыльной поверхности: — Хири ого…
— Да уж, ого, — согласился Сигизмунд. — Только я работать собираюсь. Потому кыш. Поняла?
Лантхильда поняла. Огорчилась. Надула губы. Глянула исподлобья. Повертелась вокруг Сигизмунда. Но он уже ушел в работу. Вздохнула тяжело. И ушла. В девичью «светелку».
Сигизмунд торопился покончить с постыдным промыслом. Лантхильда испарилась из его мыслей, и несколько часов он даже не вспоминал о ней.
Около полуночи оторвался от компьютера. Повизжал матричным принтером — распечатал.
Решил полночные новости посмотреть — итоговые. Не то совсем тут замшеешь с дурой бесноватой наедине сидючи. «Ого», стало быть, включить.
Привычно потянулся за «ленивкой»… «Ленивки» на месте не было. Так. Встал, поискал по комнате — может, положил куда–нибудь в непривычное место. От волнения.
Не найдя, направился в «светелку» — карать.
Лантхильда спала, сжимая оготиви в кулаке. Сигизмунд хотел было прогневаться, но почти против своей воли развеселился. Укрыл юродивую получше, чтобы не простужалась во сне. Пошел обратно к телевизору и включил ого по старинке — нажатием кнопки. Утрудил себя.