Анаконда, глотающая живьем
Шрифт:
Вернувшись к себе в кабинет, он вылил в чайник из графина остатки воды и нажал кнопку. Выпить чайку – самое подходящее время. Крепкого. Почти что чифирь.
Он наклонился к столу за пачкой заварки: ксерокопии так и остались лежать поверх стола. Откровенное ротозейство. Надо спрятать документы: подальше положишь – поближе возьмешь. Еще не ясно, что в них написано. Однако протокол о намерениях говорит о многом: Непрокин решил заключить договор с клиническим институтом. Как там его называют?
Взгляд побежал
Вода вскипела, Лазовский заварил себе чаю. Потом сгреб со стола бумаги, вложил их себе в папку, в боковую щель. Читать документы в кабинете всё равно не дадут.
Чай слегка остыл, и Георгий принялся пить его мелкими глотками, тягуче соображая. Пришел человек работать по специальности, а хочет убежать без оглядки – это отчего? Может, от нежелания работать? Может, он хочет сесть у себя дома и ждать, пока ему не позвонят и не скажут: «Работать за пару «гринов» не желаете ли?»
Лазовский усмехнулся. Это в нынешних-то условиях, когда каждое рабочее место на вес золота. Какие-то «грины», прости господи. Тут хоть бы деревянными рублей пятьсот набросили – и то стало бы легче на сердце…
«Но подлость где-то здесь рядом, – твердо решил он. – Подлость … Не зря речь о поставках завел, скотина…»
Звонок мобильника вывел его из оцепенения. На связи вновь был председатель Совета ветеранов.
– Как на счет вашего участия? – спросил он. – Мне надо точно знать. Если да, то прямо сегодня ждем в управлении. Часикам к шести…
– Я же работаю! – воскликнул Лазовский. – Но я постараюсь…
***
Банан остановил машину у въезда в ЦГБ. Охранник узнал его, поднял шлагбаум, пропустил на территорию и вновь опустил.
Пассажиры выбрались из машины и направились в будку. Боря Галкин, расправив плечи, шагал впереди. Банан сопел позади.
Боря перескочил сразу три ступеньки и оказался в тесном помещении охраны. Молодой мужик в черной форме «рулил» службу, рискуя опустить шлагбаум кому-нибудь на голову или на машину.
– Что у вас тут происходит? – спросил Боря, протягивая руку.
– Цыгане толпой проехали, – ответил охранник.
– Вас же здесь двое! – Боря вытаращил глаза. – И у вас шлагбаум теперь. Опустил – и пусть торчат за воротами.
– Они за скорой пристроились! – вскипел охранник. – Попробуй, отлепи их оттуда! Мы же не в цирке! А стукнешь шлагбаумом – отвечай!
– А как же! Обязательно! – согласился Боря. – Для того ты здесь и стоишь!
– Ну! И как здесь работать?! – бурлил охранник. – Требуют сначала одно, потом другое…
– Сейчас, разберемся! – Воодушевление не покидало Бориса. – Где они?!
Охранник поднялся и вышел из будки.
– Вон они – за березами стоят. – Охранник махнул рукой в сторону здания. – Расположились с машинами под окнами и орут. А у больных тихий час.
Боря в удивлении качнул головой. Хлопнул в ладони и шагнул тропинкой среди берез. Подойдя к нарушителям, он остановился, раскорячив ноги. И заговорил, представившись директором.
– Кто такие? Почему нарушаем?
Разноцветная толпа, состоящая из пяти взрослых и восьми детей, взорвалась моментально. Борю обступили со всех сторон, жужжа в оба уха:
– Такое несчастье!.. Э-эй! Ты что, кучерявый?! Эллочка с ребенком попала в больницу – сам посмотри, начальник! Вот она, бедная, дитя нечем кормить! Молока нету! Ты что?!
Борис кинул взгляд по этажам и поймал в окне фигуру индуистской девы с дымящейся сигаретой в руках.
– Она еще и курит! – удивился Боря. И к «гостям»: – А ну быстренько отсюда! Встали и пошли, пока я не вызвал группу быстрого реагирования! Я доходчиво объясняю?! Поставьте машину за пределами больницы и можете приходить. В установленные часы…
Однако цыгане подчиняться не собирались. Крик усилился. Орали одновременно в сторону Бори и в сторону родственницы, свисающей из окна. В окнах семиэтажного здания показались любопытные лица больных.
Банан стоял рядом, не вмешиваясь в спор. Боря допустил явную ошибку, это было очевидно. Он действовал стандартно, как обычный мент, наделенный властными полномочиями. И в том была его ошибка.
Банан пригляделся к мужчинам, без труда различил среди них самого старшего и более спокойного. К нему и следовало сейчас подойти.
Банан вернулся к машине, вынул из-под сиденья продолговатый предмет с головкой на конце и вернулся вразвалку к толпе нарушителей. Он смотрел поверх голов с высоты своего роста, прихлопывая «волшебной палочкой» себе о другую ладонь.
«Кто-то что-то сказал, или мне послышалось?» – исходило от его молчаливой фигуры. Руки на уровне груди. В руках внушительный болт, аккуратно обмотанный голубой изолентой. Он словно для того и подошел, чтобы головы проламывать нарушителям. Ещё раз хлопнул о ладонь страшным предметом. Взгляд побежал поверх толпы и лишь после этого уперся в глаза стержневому цыгану.
– Ты здесь за главного?
У того плечи опущены. Согласно кивает.
– Покинь территорию.
– А разве она твоя? – дрожащим голосом спросил мужик.
Но Миша Банан не ответил. Лишь утвердительно качнул головой. И снова поймал ладонью тяжелый болт с шестигранной головкой. Цыгану даже показалось, что на шляпке мелькнула засохшая кровь.
– Уходим! – гортанно крикнул цыган по-русски. – У них здесь свои правила, и мы должны подчиниться…
– Не плачь! – кричали Эллочке снизу. – Вечером мы приедем – туда выходи!.. Слышишь?! В вестибюль!.. Сама видишь – здесь нельзя!..