Аналогичный мир
Шрифт:
Эркин усмехнулся, оглядывая вещи. Много набирается. Пожалуй… клетчатую рубашку и трусы, одну пару оставить. И джинсы. Чтоб было во что переодеться, когда вернётся. Повертел коробочку с помазком и бритвой. Ну, это ему не нужно. Как лежала, так пусть и лежит. Подарок всё-таки. От доктора. Откуда тому знать, что… Стоп, нечего об этом.
Он собрал и отнёс в кладовку то, что решил оставить, и начал укладывать в мешок отобранное.
Тут пришла Женя. И так и застыла в дверях, непонимающе глядя на разложенные на столе и табуретке его вещи и на него, сосредоточенно
— Что? Что это такое? Ты… уходишь?
— Я нанялся пасти стадо. На три месяца, до осени.
— Как это? — не поняла Женя. — Ты уходишь?
Она шагнула к нему, уронив на пол сумочку.
— Я нанялся, — тихо повторил он. — До осени.
— Нет, — она сказала это тихо, но он вздрогнул, как от крика, и Алиса вцепилась растопыренными пальцами в косяк, глядя на них расширенными глазами. — Нет, не пущу. Нет!
— Женя, — он шагнул к ней. — Женя, это работа. До осени. Хорошо заплатят…
— Нет, — перебила она его. — Нет, мне деньги не нужны.
Женя закусила губу, пересиливая, заставляя себя говорить спокойно. Он стоял перед ней, голый, в одних трусах, бессильно свесив мускулистые руки вдоль тела, но глядя ей в лицо с тем же выражением мрачной решимости.
— Мне не нужны твои деньги, — повторила Женя. — Я…
Но теперь он перебил ее.
— Я за твой счет жить не буду.
— Что я, не прокормлю…?
И снова он не дал ей договорить.
— Меня уже кормили. Двадцать пять лет. Хватит.
— Хорошо, но ты и здесь хорошо зарабатываешь.
— Сегодня за полдня пятёрку еле набрал, — усмехнулся он одними губами.
— Всё равно. Я не отпущу тебя. Найдёшь в городе работу…
— Женя! — и вырвалось то, чего он не хотел говорить. — Белая Смерть в городе.
— Что? Что ты такое?!..
— Женя, — он рванулся к ней, потому что ему показалось, что она падает.
Она бы и в самом деле упала, если бы он не подхватил её. Эркин смахнул с табуретки на пол лежавшие там рубашки, усадил Женю и опустился перед ней на колени, держа её за руки.
— Женя, что с тобой?
От его решимости уже ничего не осталось. И если она сейчас повторит своё «нет», он… он завтра утром вернёт задаток, десять… чёрт, он же потратился уже, ну, попросит у Жени, доложит и вернёт. И пусть давится беляк своими деньгами.
— Эркин, — Женя вздохнула, словно просыпаясь. — Ты знаешь, что такое «белая смерть»?
— Мне говорили… Так прозвали одного белого, говорили, где он, там… ну, после него трупы. Я подумал. Не будет меня, тебя не тронут. Надо переждать, пересидеть… Я ж только до осени, на три месяца…
— Эркин, — он сразу замолчал. Голос Жени спокоен и ровен, глаза смотрят куда-то поверх него. — Эркин, мне десять лет было, отец вот так ушёл. Сказал, что… что на неделю, а через два дня
Она замолчала, глядя перед собой остановившимися глазами. Но… но он уже видел такой взгляд, у Андрея, там, на станции…
— Женя!! — он дёрнул её за руки, грудью налёг на её колени. — Женя!
Она очнулась, опустила глаза и горько улыбнулась.
— Белая Смерть не один человек, Эркин. Их много.
— Женя, ну… ну я останусь…
Она покачала головой и не то чтобы убрала руки, а так повернула их, что не он, а она держала его пальцы в своих.
— Нет, Эркин. Я не могу, не хочу держать тебя. Ты свободный человек.
— Женя, я вернусь. Это до осени. До жухлой травы. Поверь мне, я вернусь.
Она грустно улыбнулась.
— Верю. Конечно, верю, — она мягко высвободила руки, сильно потёрла ладонями лицо, встала. — Надо собрать тебя.
Он, по-прежнему стоя на коленях, смотрел на неё снизу вверх.
— Встань, — попросила она. — Не надо так стоять. Встань.
Он медленно встал, подобрал рубашки, скомкал их. А Женя уже поцеловала Алису, переоделась и захлопотала. Отобрала у него рубашки, поставила чайник, пересмотрела отобранное им в дорогу и велела тёмную рубашку оставить дома, и штаны, а ехать в клетчатой и джинсах.
— Джинсы как раз для этого, а штаны ты о седло сразу протрёшь. И ещё одно полотенце возьми. Вафельное.
— Нет, — он откашлялся, восстанавливая голос. — Тканевое лучше. Чтоб не спрашивали.
— Полотняное, — поправила она. — Обойдёшься одним?
— Да.
— Мыло ещё.
— Я купил.
— Одного куска мало. Возьми личного.
— Нет. Цветным такого не продают.
— Майки не берёшь?
— Я их не ношу всё равно.
Короткие простые фразы, сталкивающиеся у вещей руки.
— Ещё еды в дорогу.
— Хлеба утром отрежу.
— Возьми сушки. Ты же сам покупал их.
Он совсем тихо буркнул.
— Тебе. Ты их любишь.
Она улыбнулась, мимолетно погладила его по плечу.
— Возьми.
— Хорошо.
Она оглядела мешок ещё раз.
— Всё вроде. Да, а куртка?
— Сверху привяжу.
Он затянул узел на горловине, вскинул на плечо.
— Хорош.
И поставил в кладовку возле сапог.
Женя уже возилась у плиты.
— Тенниску где так порвал? — спросила она, не оборачиваясь.