Аналогичный мир
Шрифт:
— На всякий случай.
— Яблоко ты тоже на сигареты выменял? — сменила тему Женя.
Эркин хмыкнул сдерживаемым смехом.
— Две сигареты и ящики переложил на ночь под брезент.
— И сколько у тебя осталось? — вдруг спросила Алиса.
Он недоумённо посмотрел на неё, а Женя рассмеялась.
— Сама сосчитай. В пачке двадцать сигарет. Эркин отдал половину, потом ещё пять, а потом ещё две. Считай. Налить тебе ещё?
Эркин кивнул. Высыхающие волосы опускались, и весь он был уже не такой взъерошенный, лицо смягчилось, на смуглой коже просвечивал румянец.
— Плечо как? — Женя подвинула ему чашку.
— Денька
Алиса наклонилась над столом и, утопив лицо в чашке, пила через край. Женя шлепнула её по спине.
— Сядь прямо.
— Да-а? — обиделась Алиса, — а ему так можно?!
От неожиданности Эркин поперхнулся и закашлялся. И тут же получил от Жени легкий шлёпок между лопатками. Убедившись, что справедливость восстановлена, Алиса радостно заявила.
— А я сосчитала. Три сигареты.
— Проверим, — рассмеялась Женя. И так как он явно не понял, что требуется от него, подсказала. — Покажи ей оставшиеся.
Эркин вытащил из нагрудного кармана смятую пачку и вытряхнул на стол сигареты.
— Правильно, три, — кивнула Женя. — Молодец, Алиса, вот тебе ещё яблока и допивай.
Эркин убрал сигареты и поднял чашку к губам.
— Эркин, бери яблоко.
Он покачал головой.
— Я уже ел.
— Это когда? — недоверчиво улыбнулась Женя.
— А там побитые были, мы подобрали и поделили.
— А это ты выменял? — поймала она его.
— А оно же не битое, — упрямо отпарировал он.
— Вот и поешь небитого.
Он с подчёркнутой покорностью взял ломтик.
— То-то, — улыбнулась Женя и встала, собирая посуду. — Ну вот, а теперь ложитесь. Алиска, я кому говорю. Быстро в уборную и спать. Чтоб, когда я из кухни приду, ты уже спала.
Эркин быстро опустил глаза. Этот вариант его устраивал. Он допил, и Женя, подхватив его чашку, убежала на кухню. Теперь ему надо успеть, пока она моет посуду.
Женя налила в миску горячей воды и отмывала тарелки, когда хлопнувшая дверь уборной и другие шумы убедили её в Алискином послушании. Потом за её спиной дважды быстро и очень тихо прошёл Эркин — по этой тишине она его и узнала — и совсем успокоилась. Надо же, яблоко! Как он догадался? Она ополоснула посуду и прислушалась. В комнате было тихо. Легли. Не будет она посуду перетирать, пусть сама сохнет. Только ложки надо, чтоб не заржавели. Куртку его поближе к печке перевесить, чтоб просохла к утру. А шапка его где? Она вытащила из кармана куртки скомканную шапку, расправила и пристроила рядом с курткой. Вот и всё, пожалуй. И все-таки он был, её вечер с Алисой и Эркином. Как она и мечтала по дороге домой.
Женя сладко и устало потянулась, сцепив пальцы на затылке. Как хорошо. Завтра рано не вставать, отосплюсь за неделю. Если Алиска даст, конечно. Почему-то в будни её не поднимешь, а в выходной вскакивает ни свет ни заря. Женя потянулась ещё раз, сводя и разводя лопатки, и тихонько засмеялась чему-то, чего и сама не понимала.
Но её ждал ещё один сюрприз. Войдя в комнату, Женя так и замерла у порога. Алиска безмятежно спала в своем углу, но кровать… кровать была пуста, а на полу между столом и печью была расстелена её перина, и на ней спал Эркин. Так вот что означали эти шорохи и шумы. Её одеяло и подушка лежали на кровати. Простыню он тоже забрал. Рубашку и штаны сложил на полу у своего изголовья.
Женя решительно переложила их на стул и присела на корточки. Его лицо оставалось настолько невозмутимым, что ей стало ясно —
— Эркин, — она осторожно тронула его за плечо.
С неожиданной ловкостью он перевернулся на живот и обхватил обеими руками даже не подушку, а перину. Это чтобы не подняли силой, что ли? Жене стало смешно.
— Эркин, ты спишь уже?
— Сплю, — ответил он в подушку и очень убедительно всхрапнул.
Но по его напряжённо вздувшимся на плечах мышцам Женя поняла: настаивать бесполезно.
— Дурачок упрямый, — она поцеловала его в висок и подтянула сползшее с его спины одеяло, — укройся получше.
Он не шевельнулся. И лежал так, пока Женя застилала кровать, задувала коптилку и укладывалась спать. Только тогда он высвободил из-под перины руки и завернулся в одеяло.
— Спокойной ночи, — сказала, уже засыпая, Женя.
— Спокойной ночи, — откликнулся он.
Эркин медленно выпрямился, распуская мышцы. Ну вот, это он сделал. От печи тянуло слабеющим теплом. Завтра надо пораньше встать, парни говорили, завтра выходной у беляков, будут дрыхнуть допоздна. Вот пока все спят, он за водой и дровами сходит. Нет, с дровами не получится, придётся Женю будить, просить ключи. Ну, с выгребной ямой он управится тоже пораньше, пожалуй, до воды. Ныло плечо, и он под одеялом помассировал его, разминая болезненную шишку. Сон накатывался чёрным валом. Не проспать бы…
В полусне Женя слышала, как он поворочался и, вздохнув, затих. После этих ночей на полу было так приятно лежать в кровати. И мечтать. О Весеннем Бале. Придумывать себе платье и украшения — как будто у неё есть на это деньги. И всё равно приятно. Она и заснула в мечтах о Бале. Несбыточные мечты. Потому что она хочет пойти на Бал с Эркином. Но даже в мечтательных снах это невозможно.
Эркин боялся проспать и несколько раз просыпался, вскидывал голову, вглядываясь в окна, и, видя темноту, снова ронял голову на подушку. Но в этот раз в щель между занавесками просвечивала синева, и он решил вставать. Выполз из-под одеяла и, поеживаясь — за ночь печь совсем остыла, скатал и засунул туда же, где была, под кровать, свою постель. Довольный, что справился тихо — они не проснулись — зашлёпал в уборную. Потом вернулся в комнату за одеждой. Куртка ещё сырая — пощупал, проходя по кухне, но он и в рубашке не замёрзнет. Путь не далёк.
Рассвет начинался медленно, но когда Эркин спустился вниз, свет из синего стал уже серым. Путешествие к выгребной яме сошло благополучно: все окна закрыты ставнями, или видно, как занавески наглухо задёрнуты. Но выгребная яма на отшибе, а колонка с водой посреди двора. Надо было с воды начинать. Это он лопухнулся, конечно. Надо спешить. Запихнув опорожненное ведро в уборную, он схватил вёдра для воды и побежал вниз.
Двор был по-прежнему пуст. Эркин подставил под кран ведро и пустил воду. Тугая струя гулко ударила по жестяному днищу. Эркин быстро обвёл глазами окна. Показалось ему, что в одном из окон дрогнула занавеска, или… нет, вроде, показалось. Он подставил второе ведро. Холод забирался под рубашку, пощипывая рёбра. Но это было даже приятно. Он отключил воду и, уже не спеша, понёс полные вёдра. Привычное ощущение колышущейся тяжести на мгновение отбросило его в прошлое, даже лицо приняло прежнее угрюмое выражение. И по лестнице он поднимался медленно, стараясь не расплескать ни капли. Не заглядывая в комнату, он вошёл в кухню, вылил воду в большой бак на плите и повернулся к выходу. И столкнулся с Женей.