Аналогичный мир
Шрифт:
— А он разве гость? Он же свой.
Эркин прислонился лбом к двери и постоял так, будто не мог справиться с замком. Потом обернулся. Дверь в комнату открыта, и в двери стоит Женя с прислонившейся к ней Алисой, смотрят на него и обе улыбаются. И из кухни тянет запахом чая и чего-то вкусного. И он сбросил, как ненужный груз, и шаги за спиной, и сорвавшийся заработок, и страх от мелькнувших за углом фар… И улыбнулся.
…Толстые маленькие лепёшки Женя называла oladii, а Алиса oladushki. Он не сразу понял, что это одно
— Да, Эркин, — Женя подвинула ему сметану в чашке. — Ты в сметану их макай, так вкуснее. — И перешла на английский. — Алиска опять стала путать. Ты же уже много слов по-русски знаешь, так давай тоже, день по-русски, день по-английски, хорошо? — он неуверенно кивнул. — А то ведь эта обезьянка так ни одного языка знать не будет.
— А разве сегодня английский день? — вмешалась Алиса. — Сама же по-русски начала. Про сметану.
Женя засмеялась и сказала по-русски.
— Виновата, исправлюсь.
И посмотрела на Эркина: понял ли?
— Я… плохо говорю… по-русски, — осторожно составил он фразу.
— Всё правильно, — одобрила Женя и тут же уточнила. — Сказал правильно. А говоришь ты совсем не плохо. С Андреем на смеси говорите? — перешла она на английский.
— Когда как, — быстро ответил он по-английски же.
— Ты ей смешивать не давай, а сам говори как удобнее, — сразу изменила решение Женя.
— Да?! — тут же возмутилась Алиса, — а я тоже хочу…
— Мала ты ещё для хотений, — не давала ей перейти на английский Женя.
Он слушал их перепалку молча, и всё та же неуверенная улыбка чуть морщила ему губы, почти не меняя лица, только глаза поблёскивали.
Женя уложила Алису, а он ещё сидел за столом, ожидая их обычного вечернего разговора.
— Всё, спи, маленькая. Мне завтра с утра на работу, спи, Алиска.
— Тебе всегда на работу, — пыталась спорить Алиса.
Наконец она затихла, и Женя вернулась к столу. Села, налила себе и ему чая.
— Как сегодня?
— Немного. Мне… в имперских заплатили. Ничего?
— Не страшно, — махнула рукой Женя. — Вот давай и посмотрим, как у нас с деньгами.
Он кивнул. Женя встала, принесла шкатулку и выложила на стол деньги.
— Давай посмотрим, — повторила она.
Он залпом допил и отодвинул чашку, расчищая место.
— Отнеси на кухню, — попросила Женя. — Сложи там в тазик, я потом помою.
Он кивнул и быстро встал, собирая тарелки и чашки. На кухне он сложил всё в тазик для мытья посуды, Затем, подумав, вылил туда ковш тёплой воды, чтобы не присохло, и вернулся в комнату.
Женя, сосредоточенно хмурясь, раскладывала деньги на маленькие кучки. Эркин осторожно, чтобы не помешать ей, сел на своё место.
— Вот посмотри, — подняла на него глаза Женя, и он подался вперёд, навалился грудью на стол. — Вот, это нам на еду. В пятницу я получаю, и должно хватить.
Он медленно кивнул, настороженно
— На еде нельзя экономить, — поняла его взгляд Женя. — А то потом на лекарствах больше протратишь. Это на горючку для коптилок. А знаешь, — вдруг оживилась она, — я видела лампу, керосиновую. Очень хорошую. Керосин теперь в продаже есть. А то раньше как стратегический его и достать было нельзя, и цены сумасшедшие. А теперь свободно. Может, купим с получки? Как думаешь?
Эркин пожал плечами и тихо спросил.
— Она… очень дорогая?
— Можно найти и не очень.
— Я в вещевом видел, недорогие. Но их чинить надо, — рискнул он предложить.
— Чинить? — переспросила Женя. — Чиненое не надёжно. Можно пожар устроить.
Женя пересчитала оставшиеся деньги, задумалась, тряхнула головой. Но он опередил её.
— Я смотрю, имперские… это я принёс, да?
— Да.
— Тогда давай, я их обменяю. Это же как сигареты, да?
— Правильно! — улыбнулась Женя. — Мне же в имперских не платят, — она быстро перебрала пачки, выбирая зелёные, цвета молодой листвы, бумажки. — Вот. Только не меняй, а купи чего-нибудь. Но на кроссовки этого мало.
Он кивнул.
— Вот что, давай тогда так, — решила Женя. — Бери все имперские, и что будешь зарабатывать, оставляй себе, — поглядела на его огорчённое лицо и улыбнулась, — пока не купишь.
— Тебе… не тяжело будет? — осторожно спросил он.
— Нет. Ты ведь много зарабатываешь.
Он грустно улыбнулся её обману. Он приносил много бумажек, но они все мелкие, а цены он уже знал. Они зарабатывают с Андреем вровень и лучше многих, а ест он лучше других. И одет не в рабское. И Женя ещё говорит… Всё равно, она на него свои деньги тратит.
— А кто тебе зелёными заплатил? — оторвала его от этих мыслей Женя.
— А? — вздрогнул он. — Старая Дама. И ещё по мелочам.
— Сбрасывают вам старые деньги, — кивнула Женя.
— Это… нарочно значит?
— У Старой Дамы других может и не быть, — пожала плечами Женя. — Она сюда позже меня приехала, ненамного позже. Но ни с кем не разговаривает. И вообще держится так… — она изобразила надменную гримасу, и Эркин радостно негромко рассмеялся.
Все ещё улыбаясь, Женя обернула пачки узкими полосками бумаги с надписями и сложила в шкатулку. Имперские подвинула ему.
— Утром возьму, — кивнул он.
— Хорошо, я их тогда и положу наверху.
Она быстро убрала деньги и, проходя мимо него на кухню, остановилась. Он, по-прежнему сидя, молча смотрел на неё снизу вверх блестящими как антрацит на изломе глазами. И Женя поняла, улыбнулась ему.
— Посуду уберу и приду.
— Тебе там холодно, — тихо ответил он. — Я сам приду. Хорошо?
Женя тихо засмеялась и ответила шутливым.
— Буду ждать.
Но он очень серьёзно ответил.
— Я приду.