Anamnesis morbi. (История болезни)
Шрифт:
И ночь посветлела. На месте несчастного бензовоза вспух, заклубился сполохами огромный огненный шар. А через несколько секунд до нас докатился гул далекого взрыва.
Мы продолжали гнать по темной дороге в полном молчании. Слишком большой оказалась концентрация смертей на единицу времени. Слишком многое моим спутникам пришлось принять как невероятный, но жестокий факт. И мне самому тоже. Слова тут были ни к чему.
Поглядывая в зеркало на отстающую страшную тучу, я мысленно прикидывал, сколько же времени осталось до рассвета. Пятнадцать минут, двадцать? Небо уже начало сереть, тьма вокруг не была больше
— Скоро рассвет! — Андре будто подслушал мои мысли. Впрочем, голову даю на отсечение, все думали об одном и том же.
Я молча кивнул и покосился в зеркало. Туча, похоже, отстала безнадежно. Или это близкий восход подкосил силы Хозяина? Как бы там ни было, наше ближайшее будущее становилось менее фатальным.
Любуясь отставшей нечистью, я заметил в зеркале какое-то постороннее движение. Вгляделся. И, неожиданно для самого себя, длинно и нецензурно выругался: с краев зеркальца заднего обзора к его центру поползли знакомые потеки черноты. А остатки лобового стекла в непосредственной близости уже успели покрыться инеем.
— Андре, нужно немедленно снять зеркало! И выбросить! — кивнул я головой в сторону новой опасности. — И боковые — тоже! — добавил на всякий случай.
Лейтенант бросил быстрый взгляд на темноту, плещущуюся в зазеркалье, бормотнул вполголоса что-то неразборчивое и одним ударом рукоятки револьвера своротил стойку зеркала. И вышвырнул его в окно. То же самое, не особо церемонясь, повторил и с боковыми зеркалами.
— Палыч, стекла! — тревожно выкрикнул Петрович.
Мы с Андре одновременно обернулись. И я почувствовал, как знакомый ужас лезет за ворот: заднее стекло на глазах покрывалось веселеньким пушистым инеем. Да и боковое окно с Кларочкиной стороны тоже уже подернулось морозцем.
— Стекла опустите, живо! Снаружи темно, мы в них отражаемся! — не своим голосом прохрипел я.
Зажужжали стеклоподъемники. Импровизированные зеркала скрылись внутри дверей «Лендровера». Андре самозабвенно крушил остатки лобового стекла револьвером, пока наконец последние стеклянные крошки не покинули раму. Я вздохнул с облегчением.
Но долго расслабляться не пришлось.
— Эта тварь свернула! — удивленно констатировал Петрович, исправно следящий за тылами.
Я опять обернулся. Хозяин и впрямь свернул направо. И летел теперь куда-то в сторону. Решил пока оставить нас в покое, поняв, что до рассвета осталось совсем чуть-чуть? Или…
— Павел, осторожно! — выкрикнул Андре, за плечо разворачивая меня и указывая рукой вперед.
А впереди был поворот. Направо. Дорога изгибалась пологой дугой, уходя куда-то за лес. Как раз туда, куда и направлялась сейчас туча-убийца.
— Что делать будем? — сакраментально поинтересовался Петрович.
— Гнать вперед. Других вариантов все равно нет! — мрачно ответил я, вводя машину в поворот.
Хозяин скрылся из виду за подступившими вплотную к дороге деревьями. Восемь глаз напряженно следили за дорогой. А она все заворачивала и заворачивала направо, не думая выпрямляться.
— Да когда же он кончится?! — шепотом воскликнул лейтенант.
Этого я не знал. По моим прикидкам, шоссе загнулось уже на девяносто градусов и продолжало закругляться. Хозяина пока видно не было, но, учитывая направление,
Наконец-то! Дорога перестала убегать направо и выпрямилась. А впереди, метрах в ста, обозначился следующий поворот. Теперь левый!
Я прибавил газу. «Лендровер» проскочил стометровку, как заправский спринтер. И на полной скорости вошел в поворот.
— Палыч, ты только машину не опрокинь! Иначе — кранты, — попросил Ванька, отсвечивая в сумраке побелевшим лицом.
Промычав что-то невнятное, я еще дожал педаль. Машина опасно наклонилась, но все четыре колеса цепко держали дорогу. Опять потянулись томительные секунды ожидания: вот уже повернули примерно на сорок пять градусов, на девяносто… Мы опять хором всматривались вперед, умоляя шоссе перестать дурачиться и выпрямиться.
Оно вняло. Развернувшись почти на сто восемьдесят градусов, дорога опять стала прямой, насколько хватало взора. Теперь мы мчались в прежнем направлении, вновь оставив Хозяина где-то позади…
…Он вынырнул из-за макушек деревьев совсем рядом. Чуть сзади и левее. И тут же из клубящейся темной тучи вывалился давешний «язык», настигая «Лендровер».
— Палыч, жми! — Петрович втиснулся в узкое пространство между передними сиденьями, пытаясь сбежать подальше от темноты, лижущей дорогу всего в каком-нибудь метре от заднего бампера.
Я вбил педаль в пол. Машина недовольно зарычала и прыгнула вперед. «Язык» отстал еще на метр. Но не более.
В предрассветном сумраке мы неслись наперегонки со смертью. Хозяин не отставал. Теперь любая колдобина, любая ямка на дороге, любое препятствие, которое вынудило бы нас снизить скорость, означали бы немедленную гибель. Не говоря уж о повороте. В полной тишине, нарушаемой лишь ровным гулом двигателя, да свистом ветра в открытых окнах, прошло несколько минут. Смертельный «язык» волочился по дороге следом в нескольких метрах, не догоняя нас пока, но и не отставая.
Шоссе пошло в гору. «Лендровер» начал взбираться на довольно высокий холм. И, разумеется, замедлился!
— Палыч, догоняет! Давай быстрее! — не замечая этого, Петрович больно колотил меня по правому плечу.
Я попытался дожать педаль газа, ан нет: она уже и так плотно прижималась к полу. Машина бежала на пределе своих возможностей. Ну, не «Феррари» это, внедорожники как-то к гонкам не приспособлены. Другие у них задачи.
— Не могу! Все, мы на пределе! — безнадежно констатировал я, пытаясь продавить педалью пол.
«Язык» приближался. Медленно, как-то даже нехотя, будто понимая, что жертве все равно никуда не деться. Впрочем, так оно и было. Хозяин наверняка сейчас наслаждался нашим ужасом: не зря ведь тогда, в памятной ночной беседе в прихожей Ванькиной квартиры, дьявол признался, что очень хорошо чувствует эмоции. Особенно страх.
— Полтора метра! — начал обратный отсчет Ванька, поджимая ноги.
Странно, но за все время погони Кларочка не проронила ни слова. Вот и сейчас, она сжалась в комочек на заднем сиденье, молча глядя вперед, на дорогу. Казалось, присутствие смертельной опасности в каком-то метре за спиной, ее совершенно не трогало. И эта ее реакция, вернее, отсутствие таковой, странным образом тревожило меня даже больше, чем смертельное дыхание Хозяина в затылок.