Anamnesis morbi. (История болезни)
Шрифт:
Но осталось же! Вот ведь дурацкая врачебная привычка: все пытаться классифицировать, укладывать в какие-то формулировки, диагностировать. Словом, «поверять гармонию алгеброй». А ежели не поверяется? Если не классифицируется?
Просто дань памяти о былом? Похоже на правду, но… Ох уж это противное «но»! Лазейка для сомнений. Вот и сейчас они просто какой-то пираньей стаей набросились на мое потревоженное сознание, и грызут, грызут… Или, вернее, на подсознание. Фрейда, что ли, перечитать? Старик Зигмунд был голова…
Ну, допустим…
Разумеется, я возвращаюсь в Нероград и исцеляю Вику. Она радостно вскакивает с постели и со слезами благодарности бросается мне на шею. А потом…
А потом — возвращается к своему хирургу (или кто он там?). Потому что пятнадцать лет прошло… Потому что памятью не живут. Она — другая, я — другой. Разошлись наши пути-дорожки в том дожде, и уж не сойтись им теперь. Она не захочет, да и я — тоже. Потому что банально боюсь. Боюсь, что опять повторится тот сентябрь… или другой какой месяц, но с тем же исходом. И вновь Вика скроется в дожде (в метели, в листопаде?), а я останусь стоять и не верить…
А тут еще в мою жизнь ворвалась Кларочка. И напрочь вынесла из сознания жалкие ошметки чего-то рационального, которые там еще оставались. Это милое дитя с серыми глазищами окончательно вырвало меня из реальности, повергнув в полный душевный раздрай. И вот ведь что удивительно: это состояние мне чертовски приятно!
Так отчего же, даже совсем рядом с Кларой, когда ближе уж просто невозможно, я мысленно возвращаюсь к Вике? Викуше…
Я затряс головой, отгоняя наваждение и назойливые мысли.
— Головку напекло, Палыч? — ехидно поинтересовался за спиной Петрович. — Вот не слушаешь ты разумные советы мудрых коллег… Утречком, по холодку, оно бы куда способнее было, чем сейчас — в самый солнцепек.
— Нет времени, Иван, — серьезно ответил я ему. — Просто поверь мне на слово: нет у нас времени…
Ванька ускорил шаг и, обогнав меня, заглянул в глаза. Посмотрел пытливо пару секунд, согнал улыбку:
— Верю. Нет времени. Говори, что делать?
— Для начала — дойти до дома Димаса и поговорить с теми, кто там теперь живет. Дальше — по ситуации.
Петрович молча кивнул.
— Кстати, доктора, мы уже пришли. Вот он, дом! — включилась в разговор Кларочка.
И в самом деле: занятый тяжелыми раздумьями, я и не заметил, как мы обошли бухточку. И теперь стояли перед огромной каменной башкой, к подножию которой прилепился большой старый особняк. У крыльца почему-то припарковался полицейский «Лендровер». Пустой.
— Пошли? — почему-то шепотом, спросил я.
— Пошли! — хором прошептали сподвижники.
Шеренгой, плечом к плечу, мы поднялись на крыльцо, и я нажал кнопку звонка. Где-то
Дверь открылась почти сразу же. На пороге возник высокий полицейский офицер и вопросительно посмотрел на меня.
— Добрый день. Простите, вам говорит что-нибудь имя Димаса Антониди? — с места в карьер начал я.
Лицо полицейского приобрело странное выражение. Он отступил на шаг внутрь и посторонился:
— Добрый день. Да, разумеется, это имя я знаю. Прошу вас! — и сделал приглашающий жест рукой.
Мы прошли внутрь. В просторном холле царила приятная прохлада. Наслаждаясь ею, я сделал несколько шагов вперед, к стоящим в центре комнаты креслам. Коллеги все так же прикрывали меня с флангов.
— А теперь остановитесь, поднимите руки и медленно, очень медленно повернитесь ко мне! — любезно предложил полицейский из-за наших спин.
Я замер на месте. А вот Кларочка с Петровичем продолжали идти вперед как ни в чем не бывало. По той простой причине, что говорил офицер по-гречески, в котором они были не сильны.
— Стоять на месте и поднять руки! — повторил полицейский и взвел курок.
По крайней мере, неприятный металлический звук, сопровождающий слова, мог означать только одно.
— Клара, Ванька! Остановитесь и поднимите руки вверх! — поспешно продублировал я команду на родном языке и сам поспешил исполнить ее.
— Какого… — начал было Петрович, но я прервал его:
— Не спрашивайте, делайте, что приказано. Кажется, у нас неприятности.
Мои спутники без лишних слов вскинули конечности.
— А теперь очень медленно повернитесь ко мне. И без фокусов! — не унимался офицер.
— Медленно поворачиваемся, рук не опускаем! — перевел я требование.
Будто группа синхронного плавания, не опуская рук, мы грациозно развернулись. И оказались лицом к лицу с полицейским.
Он держал меня на мушке внушительного револьвера. И лицо офицера было не слишком приветливым. Да чего уж там, недобрым оно было…
— Мне кажется, происходит какое-то недоразумение… — спокойно попытался было начать диалог я.
— Молчать! Будете отвечать на мои вопросы! — прервал мои поползновения грек и нетерпеливо шевельнул стволом.
Я молча пожал плечами. А что еще оставалось делать?
— Итак, для начала: кто вы такие? — начал допрос полицейский.
— Мы из России. Врачи. Точнее, двое врачей и медсестра, — исчерпывающе пояснил я.
— Врачи? — изумился офицер. — С какой же целью вы прибыли сюда?
— По поручению покойного Димаса Антониди, который когда-то жил в этом доме.
— Димас мертв? — уточнил грек.
— Увы. Я был его врачом. Поэтому, собственно, он и просил именно меня приехать сюда.
— Допустим. Так что же он поручил вам сделать?
— Найти некий предмет, спрятанный им в подвале этого дома.
— Дайте-ка, я угадаю, — усмехнулся полицейский. — Уж не амфору ли?
Я оторопел. Он-то откуда знает?!