Анархия. Начало
Шрифт:
9. О. Мой. Бог.
Я молнией выскакиваю из ванной и съеживаюсь, проверяя простыни на своей постели. Они все смяты в кучу с одной стороны, и я задерживаю дыхание, когда одним рывком стаскиваю их с постели.
Никого. Как обычно пусто. Я выдыхаю и смеюсь.
Точно, Моллз. Можно подумать, ты способна переспать с кем-то вот так.
«Ну, хорошо», — думаю я, направляясь обратно в ванную и держась за голову. — «Но откуда все-таки взялось это чертово белье?».
Взглянув на часы, я понимаю, что потеряла двадцать минут отведенного мне времени, и начинаю паниковать. Я не могу пойти, не
Я стягиваю розовый кружевной бюстгальтер и трусики, которые никогда, никогда-никогда-никогда бы не надела, и забираюсь в душ.
Спустя чуть более часа — мне было необходимо заехать за кофе — я вхожу в Главное управление Департамента Полиции Кафедрал Сити, одетая в свой лучший рабочий костюм и бело-коричневые жокейские сапоги, мечтая вновь оказаться в своей постели и стараясь изо всех сил избегать шефа О’Нила. Вообще, в данный момент, это не сложно, поскольку обстановка на работе очень суетливая. В вестибюле четыре пары, и в каждой женщина плачет навзрыд. Мужчины с ними, предположительно, их мужья, выглядят так, будто готовы ударить кого-нибудь.
— С возвращением, Спящая Красавица, — говорит Роджер, стажер за стойкой, и шепчет мне вслед, когда я прохожу в офис сотрудников: — Шеф велел, чтобы ты зашла к нему, как только появишься.
— Что происходит? — спрашиваю я, кивая в сторону парочек.
— Целая группа детей сбежала в выходные, а родители устроили из этого сцену.
— Да, хреново. — Я снова изучаю лица плачущих женщин, в этот раз понимая, от чего они так страдают. Это, должно быть, самое ужасное, что может случиться с родителем. Но мне пора приниматься за работу. Я прохожу через пуленепробиваемую дверь и начинаю плутать по лабиринту из рабочих столов. Мне необходимо присесть и постараться избавиться от похмелья.
— Мастерс!
Черт.
— Уже иду, шеф! — выкрикиваю я. Повсюду подозреваемые. Некоторые прикованы наручниками к скамейкам, некоторые к столам. Когда я прохожу через главную дверь, то вижу целую очередь людей, прикованных в ожидании допросов. Я здесь всего две недели, но такого еще не видела.
Что-то определенно произошло в эти выходные.
— Закрой за собой дверь, Мастерс, — говорит шеф, когда я вхожу в его кабинет. Его кабинет — это классический аквариум, застекленный с трех сторон, и только одна выходит на город. Две других открывают вид на основные рабочие места, чтобы он мог за всем следить. И чтобы все могли видеть, когда кого-то отчитывают, потому что он никогда не опускает жалюзи, когда делает это.
Сегодня тем, кто получит нагоняй, буду я. Я вздыхаю и закрываю дверь, затем подхожу к его рабочему столу спереди и жду, пока он закончит раскладывать бумаги.
— Ты хоть представляешь, насколько мне сейчас не хватает рабочих рук, Мастерс?
— Нет, сэр.
Он поднимает голову от своих бумажек и метает в меня молнии своим взглядом.
— Что значит «нет»? Разве это не твоя работа обращать внимание, Мастерс? Разве не для этого я тебя нанял? Военная карьера. Шпион под прикрытием. Все это выглядит впечатляюще на бумаге, но на деле, ты — сплошное разочарование. «Последние три года работала над самыми секретными делами в стране», кажется, так сказано в твоем резюме. И ты хочешь сказать
— Простите, сэр. Да, конечно я вижу, что у нас много дел.
— Мы не просто заняты, Мастерс. Сегодня понедельник после выходных, на которых прошел Праздничный Фестиваль Кафедрал Сити. А тебе хватает наглости опаздывать?
— Я забыла, сэр. Извините. Это больше никогда не…
— Я слышал об этой грандиозной вечеринке, которую ты закатила у себя дома, Мастерс. Думаешь, я не в курсе, что было семь вызовов полиции в ту ночь?
— Нет! — Этого быть не может.
— О, да, дорогуша. И я собираюсь наказать тебя за это по полной. Но тебе везет, потому что сегодня ты мне нужна, и у меня нет на это времени.
— Я видела родителей в вестибюле. Я сейчас же возьмусь за розыск этих подростков, сэр.
— Дети? Мы что похожи на нянек? Нет, Мастерс, ты не будешь заниматься сбежавшими детьми. Сегодня утром у меня в офисе был Аттикус Монтгомери, и он был вне себя.
Это дерьмово. Монтгомери — это местный миллиардер. Его семья владеет… вообще, я могу составить очень длинный список того, чем он владеет, но это будет слишком длинный внутренний монолог, на который, в данный момент, у меня нет времени.
— В эти выходные один из его сотрудников совершил самоубийство на своем рабочем месте.
Вдвойне дерьмово.
— И это второй случай за месяц. Так что тебе надо доставить свою прелестную попку туда. — Он даже глазом не ведет, несмотря на то, что называть мою попку прелестной — против правил. — И ты выяснишь, какого хрена там происходит. Поняла?
— Да, сэр, — говорю я, отдавая честь. — Я займусь этим. — Я разворачиваюсь на пятках и спешу удалиться, пока он не успел сказать еще что-нибудь.
— И, Мастерс?
Втройне дерьмово.
— Не надо отдавать мне честь. Ты больше не в армии.
— Точно, — говорю я, быстро открывая дверь и сваливая.
Я ни с кем не говорю, проходя через ряды рабочих столов остальных копов, подозреваемых, прикованных ко всему, что прикручено, и иду обратно в вестибюль. Одна.
У меня был напарник. Вроде того. Но он ушел в отставку на прошлой неделе, поэтому теперь я детектив Полицейского Департамента Кафедрал Сити, а не просто коп. Он был на краткосрочной службе две недели, пока стажировал меня. В любом случае, он был дружелюбен среди окружающей враждебности.
В Департаменте немало людей хотели, чтобы их назначили детективом. Но шеф нанял меня. Вообще-то, он умолял меня выйти из отставки. Забивая мне голову обещаниями и всей этой чушью насчет службы в полиции. И я поверила ему. Потому что, да, я верю в службу народу. В последнее время я получаю огромное удовольствие, помогая людям.
Я еще раз смотрю на группу потрясенных и опечаленных родителей, прежде чем выйти. У меня такое ощущение, что я подвожу их. Отвратительно, что я на привязи у шефа, и он отправляет меня разбираться с этим самоубийством. Вообще, я слышала о серии самоубийств. Люди приходят в отчаяние из-за финансовых проблем. Преступность выросла на сто двадцать процентов за последние пять лет. Люди хотят перемен. И эти подростки одни из них, полагаю. Но они всего лишь дети. Их нужно защищать, и, если они пропадут, кто-то должен обратить на это внимание. Меня бесит то, что Департамент может вот так просто игнорировать их.