Анархизм

Боровой Алексей Алексеевич

Ни одна партія не можетъ дать такого богатаго матеріала для иллюстраціи намченныхъ положеній, какъ политическая партія пролетаріата.

Это объясняется, конечно, прежде всего потому, что, вслдствіе отсутствія соотвтствующей подготовки, именно рабочій классъ породилъ т вліятельные соціалистическіе штабы, которые взяли въ свои руки всю иниціативу классовой пролетарской политики.

Коммунистическій манифестъ былъ не только указаніемъ на новые методы изслдованія общественныхъ явленій, онъ былъ также геніальной попыткой соціологическаго прогноза. Въ немъ пролетаріату были показаны и освщены не только его прошлое и настоящее, но предуказаны и будущія судьбы. Отвлеченныя спекуляціи мыслителя сковывали пролетаріатъ разъ навсегда опредленными методами борьбы съ капитализмомъ. На иные возможные побги пролетарскаго самосознанія было заране наложено veto. Борьба классовъ была объявлена борьбой политической и ближайшей цлью пролетаріата должно было стать

образованіе самостоятельной политической партіи и завоеваніе демократіи [20] .

20

Совершенно правы, однако, т изслдователи, которые собственно парламентскую борьбу пролетаріата связываютъ, по преимуществу, съ именемъ Лассаля.

И соціалъ-демократія съ увлеченіемъ пошла на завоеваніе «государства». По выраженію бывшаго с.-д. Михельса, для соціалъ-демократіи стала «высшимъ закономъ — боязнь потерять своихъ избирателей и свои средства».

Но для успшнаго завоеванія парламента соціалистическая партія должна была отказаться отъ отстаиванія классовой платформы въ чистомъ вид и перешла къ политик оппортунизма.

Когда то старый Либкнехтъ протестовалъ противъ оппортунистической политики, на которую, по его убжденію, неизбжно обречена любая соціалистическая партія въ парламент. ...«Священные принципы, серьезная политическая борьба — говорилъ онъ — понижаются парламентскими стычками; между тмъ въ народ поддерживается иллюзія, что рейхстагъ можетъ ршить соціальный вопросъ...» Но это... было давно. Съ тхъ поръ утекло много воды. Шумли «молодые» въ 1891 г., упрекая вождей германской соціалъ-демократіи за то, что они убиваютъ революціонный духъ партіи и обращаютъ ее въ партію мелко-буржуазную. Съ «молодыми» было покончено. Старый же Либкнехтъ обвинилъ ихъ въ анархизм, Бебель пугнулъ техническимъ могуществомъ современнаго государства и спокойствіе было возстановлено. Съ тхъ поръ въ увлеченіи борьбой съ смутьянами и Либкнехтъ и Бебель не разъ были уносимы «реформистскимъ потокомъ и иной разъ трудно было отличить аргументацію Фольмара или Бернштейна отъ аргументаціи ортодоксальнаго центра. [21]

21

Здсь умстно вспомнить о совершенной безпринципности Бебеля и Либкнехта въ вопрос объ «огосударствленіи предпріятій» (Берлинскій конгрессъ 1892 г. и Бреславльскій 1895г.), о первоначальныхъ громахъ и послдующемъ отступленіи Бебеля въ вопрос о завоеваніи прусскаго ландтага (1893 г;), о рчи Бебеля на Гамбургскомъ конгресс, о политик партіи въ аграрномъ вопрос и пр. и пр.

Р. Михельсъ въ изслдованіи о германской соціалъ-демократіи замчаетъ, что дти партійныхъ соціалистовъ, вышедшихъ изъ рабочей среды — выростаютъ въ новой сред и, если не пріобртаютъ симпатій къ новому классу, то обнаруживаютъ совершенный политическій индифферентизмъ. Такимъ образомъ, отъ буржуазіи откалываются элементы, чтобы встать въ соціалистическіе ряды; поднявшіеся изъ пролетаріата пристаютъ къ буржуазіи. Михельсъ указывая, что изъ 81 представителя соціалъ-демократіи въ рейхстаг, 22 — занимаются свободной профессіей и буржуазными занятіями, 24 — предприниматели и только 35 — подлинные рабочіе, меланхолически замчаетъ: «Первоначально пролетарская фракція становится все боле и боле мелко-буржуазной». Но такой или приблизительно такой составъ имютъ вс соціалистическія партіи.

Бюиссонъ пытался, возражая противникамъ соціалистическаго парламентаризма, объяснить этотъ несоціалистическій характеръ соціалистической партіи. Критики забываютъ, — писалъ онъ — что страна состоитъ не изъ однихъ рабочихъ и что парламентъ долженъ быть занятъ общими вопросами, прежде чмъ приняться за соціальныя реформы.

И кліентела соціалистической партіи растетъ неограниченно. «Парламентскій соціализмъ — писалъ Сорель — говоритъ на столькихъ языкахъ, сколько у него родовъ кліентовъ; онъ обращается къ рабочимъ, къ мелкимъ хозяйчикамъ и крестьянамъ. Вопреки Энгельсу, онъ занимается фермерами, то онъ патріотъ, то онъ яро выступаетъ противъ арміи. Никакое противорчіе не успокаиваетъ его — опытъ показалъ, что во время избирательной кампаніи возможно собрать силы, которыя, собственно говоря, должны бы были высказаться противъ марксизма. И этимъ же объясняются и успхи соціалъ-демократіи, ея Пирровы побды»...«Возрастающему успху соціалъ-демократіи — писалъ недавно одинъ изъ постоянныхъ обозрвателей германской жизни — ничто такъ не содйствуетъ, какъ та энергія, съ которой онъ подставляетъ за послдніе годы на мсто классоваго идеала общепрогрессивный. Рядовой избиратель голосуетъ не за «экспропріацію экспропріирующихъ» и не за демократическую республику...»

Въ этихъ условіяхъ отъ соціалистическихъ представителей,

претендующихъ на дйствительную роль въ парламент, требуется прежде всего искусное сочетаніе соціализма съ разнородными принципами.

Примрами могутъ служить министеріализмъ, въ лице Милльерана, бріандерія, легко освободившаяся отъ всхъ соціалистическихъ покрововъ, жоресизмъ, оправдывавшій любой шпіонажъ (въ арміи) для спасенія радикальнаго министерства Комба. Послднее было столь зазорно, что даже Каутскій писалъ: пусть Жоресъ спасъ министерство (засданіе 4 Ноября 1904 г.), но онъ скомпрометировалъ соціализмъ.

Такова — трудная, зато безпроигрышная политика соціалистическаго парламентаризма: кипть противъ буржуазіи во имя угнетеннаго пролетаріата, спасать буржуазное министерство, хотя бы съ нкоторымъ ущемленіемъ соціализма, возглашать себя мученикомъ «идеи» и класть въ удобномъ случа «идею» подъ сукно. Разносторонность современнаго Тартюфа — изумительна.

И наиболе изумительно въ волшебныхъ обращеніяхъ парламентскаго соціалиста — его отношеніе къ классу.

Выше мы сказали, что современная партійная организація есть культъ разума. И «марксисты» не составляютъ исключенія.

«Діалектическій матеріализмъ — писалъ Плехановъ — служитъ лишь для того, чтобы возстановить и сдлать неограниченными права и силы человческаго разума»... Я червь — говоритъ идеалистъ. Я — червь, пока я невжественъ, возражаетъ матеріалистъ—діалектикъ; но я богъ, когда я знаю. Tantum possumus, quantum scimus!»

Итакъ, знаніе — богъ! Въ дух такого восторженнаго раціонализма опредлилъ марксизмъ и отношеніе партіи къ классу. Только партія — полагаетъ Плехановъ, можетъ хранить въ чистот пролетарскіе идеалы.

И нигд предпочтеніе партіи классу не принимало такихъ уродливыхъ формъ, какъ въ рядахъ именно русской соціалъ-демократіи.

Особенно поучительна, въ этомъ смысл, классическая позиція «Искровцевъ». Въ то время какъ «экономисты», оставаясь на почв истинно демократическихъ началъ, высказывались за необходимость предоставленія иниціативы самому рабочему классу, за желательность его широкой самодятельности, «политики» проповдывали крайній, до конца идущій централизмъ». Движеніе представлялось имъ въ вид организаціи — огромнаго заговорщическаго штаба, составленнаго исключительно изъ теоретиковъ движенія и надленнаго полномочіями диктатора.

Психологія подпольной диктатуры, полной презрнія къ самому пролетаріату, нашла яркое выраженіе въ извстной брошюре Ленина — «Что длать?» (1902 г.).

Идеальная соціалъ-демократическая партія представляется Ленину конспиративной организаціей теоретиковъ, сочувствующихъъ движенію. Во глав движенія — штабъ «профессіональныхъ революціонеровъ». Классъ — безгласное стадо, послушный органъ въ рукахъ штаба. «Исторія всхъ странъ — писалъ Ленинъ — свидтельствуетъ, что исключительно своими собственными силами рабочій классъ въ состояніи выработать лишь сознаніе трэдъ-юніонистское. Ученіе же соціализма выросло изъ тхъ философскихъ, историческихъ, экономическихъ теорій, которыя разрабатывались учеными представителями имущихъ классовъ, интеллигенціи».

Другой с.-д., Череванинъ писалъ еще ршительне, заявляя, что соціалъ-демократія, даже опираясь на небольшую часть организованныхъ рабочихъ, можетъ говорить отъ имени всего пролетаріата, ибо классовое сознаніе соціалъ-демократа, это — будущее, классовое самосознаніе (sic!) всего пролетаріата» [22] .

И врные своимъ «заговорщическимъ» лозунгамъ — русскіе соціалъ-демократы «большевики» (санкціонированные 2-мъ създомъ), относятся пренебрежительно къ собственно-пролетарскому движенію, призывая своихъ послдователей отказаться вовсе отъ участія въ рабочемъ профессіональномъ движеніи, что въ свое время чрезвычайно облегчило правительственную борьбу съ профессіональными союзами.

22

Справедливость требуетъ отмтить, что не одни русскіе партійные шовинисты повинны въ подобномъ искаженіи матеріалистической концепціи исторіи, лежащей въ основ марксистскаго міросозерцанія. Виднйшій изъ лидеровъ англійской соціалъ-демократіи, Гайндманъ также не вритъ въ творческую силу класса, который должна представлять соціалистическая партія. «Соціализмъ — говоритъ онъ — создавался везд не самими ремесленниками и рабочими, а всегда образованными людьми изъ класса, стоящаго выше ихъ... Слова Маркса, что эмансипація рабочихъ можетъ быть совершена лишь самими рабочими, врны въ томъ смысл, что соціализмъ невозможенъ безъ соціалистовъ, какъ республика безъ республиканцевъ. Но рабы не могутъ освобождать самихъ себя. Руководительство, иниціатива, указанія и организованность должны прійти отъ тхъ, которые родились въ другой обстановке и привыкли къ умственной работ съ малыхъ лтъ». Какъ мало соотвтствуетъ подобная концепція новому факту пролетарской дйствительности — рабочему синдикализму.