Анчар Крой. Огнеходец
Шрифт:
Он снова курил, пытаясь почувствовать облегчение от выпускаемого дыма. Без толку.
— Какое странное тату, — сказал Бойл, когда в бахилах приблизился к телу и посветил на него фонариком.
Анчар присмотрелся: на рёбрах у Палмер был отпечаток в виде круга. Его едва было заметно. Больше походило на штамп — как таковых чернил от тату не было видно. Внутри — нечто похожее на буквы. Хм, Элеонора тоже упоминала про тату, и если его не оказалось на ней, это ещё не означало, что его могло не быть на пропавшей, кажется, «четвертой».
— Вот такая штука и светилась, — сказала Сорока,
— Ладно, — сдался Анчар. — Зови, Бойл, экспертную группу.
Нужно было унять суету в голове. Анчару очень не хотелось знать, откуда она взялась. Когда телом занялись криминалисты, а копы оцепили территорию, на улице уже светало. Пять утра — время, когда восходящее где-то вдали солнце предлагает поставить точку в тоскливо проведённой ночи. Сделать вид, что одна микро-эпоха вот-вот сменится на другую. Люди начнут просыпаться, заводить машины во дворах, остывшие за ночь магистрали наполнятся затхлыми пробками. А мать Флоры Палмер узнает, где и когда на самом деле умерла её дочь.
Бойл гнал минивэн на юго-запад, по адресу Палмер. Сорока согласилась на баночку пива, Анчар же просто решил подремать — он вторую ночь нормально не спал. И не поспал бы ещё столько же, лишь бы не вспоминать то, что вспоминать не хотелось…
Труп Кадри обещали снять с распятия только завтра. Людей катастрофически не хватало, и Кадри в их очереди был далеко не первый. Вчера и сегодня морги были переполнены, полицейское управление взорвано в ходе теракта, на юго-востоке в очередной раз бросали силы на поимку Чернотропа, а остатки «Ястребов» пытались смириться с тем, что их тактического подразделения больше нет — и, вероятно, уже никогда не будет.
Анчар сидел напротив тела уже четвёртый час. Вторая бутылка водки подошла к концу. Он был готов закинуться пыльцой, усилить эффект демоническими частицами нэкоматы или какой другой тёмной магией, крепко помутняющей сознание. И в то же время он уже не хотел ничего.
— Старина, где же ты попался, — в очередной, может, сотый раз проговорил Анчар осипшим голосом. — Уж ты-то куда, Кадри…
— Уж он-то куда! — донеслось изо рта трупа, и Анчар дёрнулся, не веря своим глазам.
— Вот же меня кроет из-за тебя, приятель.
— Вот уж кого кроет!
Голова Кадри дёрнулась, улыбнулась омерзительной окровавленной улыбкой и посмотрела на Анчара пустыми белыми глазами.
— Заебисьсь, — кивнул Анчар. — Теперь надо мной издевается даже твой труп.
— Заебись не заебись, а нету здесь никакого Кадри, — сказала его голова. — Умер, вот что.
— Заебись.
— Ты друг его, — продолжила голова. — У таких всегда друг.
— Только не говори, что ты жив. — Анчар подполз вперёд, с трудом встал
— Плюнуть бы в тебя, да у него всё пересохло!
— Нет, приятель. Ты мёртв. Не знаю как ты им попался, но…
— Много ли тут знать, — скрипуче прокричала голова. — Он умер, а тело оставил. Пустое было, я и залез.
— Бляя…
— Сам ты бля. Бесёнка никогда не видел?
— Бля…
— Конечно не видел, у нас же своих-то нет тел, — ржавым голосом засмеялась голова. — Но этот чувак считал тебя умным вроде. У него ещё это… остались нейрончики! Но некроз шипит, и вот его дырявая память совсем решето.
— Ты как… Ты…
— Ты же Анчар, да? Он так о тебе помнил. Чувак, который вечно критиковал его музыкальные нетленки.
— А ты в натуре бесёнок?
— В его натуре. Сами мы не местные…
— А как. Вы же. Это…
— Хуето! Говорю ж, душа твоего другана унеслась. Вот на кой он оболочку оставил? И ты не забрал. Обычно всегда забирают, аж скука берёт.
— Поясни.
— О-о, вот это взгляд! Сколько решимости и злости! Нет, я хочу на это посмотреть. Хочу узнать, как ты будешь мне угрожать.
— Просто поясни.
— Вот ты муфлон. Кадри твой оставил тельце своё, пока оно ещё живо было. Ну раз оставил, значит тут я и посижу, пока у него челюсть цела и некроз не зашёл далеко.
— Как его убили?
— А он помнит? Кратковременная память, чувак. Она первой гасится. Да и чё тут думать? Ну помер и помер.
— Не, погоди… — Анчар экстренно пытался активировать частички разума. — Кратковременная — да. Но у него же должно было понимание прийти. Катарсис сложиться. Такое до лимбической системы идёт, до ствола мозга.
— Ебать ты умными словами заговорил. Ну и чё?
— Сложилось у него?
— Может и сложилось. Тоска одна у него там. Не тех ваши взяли — а оно рядом всё было, на поверхности. Жалел он. Думал, чуть-чуть не дожали. Жалел, что сам не успел.
— А кого надо было?
— Да просто шли бы, как раньше, и дошли бы. А хер поймёшь. Он был уверен, что вы бы дошли. Не сомневался. А вы, походу, и не дошли, да? Да? Эй, не падай, мне тут скучно одному будет! Живи, друг! Слышишь?! Плюнуть бы в тебя…