Андердог
Шрифт:
– Это всё?
– А то ты не видишь? – хмыкнул Джонатан, а затем вспомнил, что ему сейчас необходимо быть вежливым, чтобы не обнаружить себя. – Эм…Да, это всё.
– У вас какие-то проблемы? Нужно вызвать отряд контроля общества?
– Нет, спасибо, не требуется.
Через несколько минут Джонатан уже был на улице, и оглядывался по сторонам. Везде был снег, даже не смотря на то, что на улице уже начало темнеть, снег всё равно создавал впечатление, будто всё ещё день. Снегопад не прекращался, хоть снежинки и были мелкими, но чувство наслаждения от этого не уменьшалось. Сама картина, которая предстаёт перед тобой в такие моменты, заставляет трепетать сердце всё сильнее и сильнее. Удручало лишь то, что вокруг были лишь унылые люди. Ни одного ребёнка не было в округе, и вообще, Джонатан уже очень давно не видел кого-то младше шестнадцати лет. Старшеклассники ещё встречались, но дети возраста детского сада и начальных классов школы, вообще не появлялись на улице, будто они и жили в этих самых школах и детских садах. Повернув голову в сторону, где утром он взорвал бомбу, он увидел, что столбы дыма, которые совсем недавно заполоняли всё небо в том месте, теперь исчезли, и небо вновь стало чистым. Так хотелось скомкать крепкий снежок, сделать его твёрдым, отполировать руками до идеально округлой формы, запустить высоко в небо, а затем наблюдать, как он падает на землю.
Глава Шестая. Вспоминая чувство любви.
Джонатан надел наушники, включил музыку, и после этого опустил голову вниз. В его руке был пакет с едой и водой, а вторую руку он спешно спрятал в карман. Ботинки его покрывались снежинками, и создавалось впечатление, что если он простоит так ещё несколько часов, то его заметёт снегом до самых колен, но так долго парень ждать не собирался, он намеревался перейти дорогу, и поэтому вновь огляделся по сторонам, проверяя, не едут ли машины в это время.
«Тюремный дневник. День двадцатый.
Часто смеюсь, когда вспоминаю фразу моего учителя в школе, который яро доказывал нам, что любовь – это всего лишь химия, и чтобы достичь истинной любви, нам требуется внимательно слушать его и хорошо знать химию. Даже тогда это звучало смешно и нелепо, а сейчас и вовсе я считаю, что позор для взрослого человека иметь подобную точку зрения. Я не про то, что любовь не связана с химией. Естественно, я понимаю, что любовь – это и есть химические реакции, которые происходят в нашем организме, но кому это интересно? Уж точно не мне, а так как пишу я всё это лишь для себя, тогда и могу с превеликой радостью послать подальше всю эту рутину.
Для меня, обычного человека, никоим образом не увлекающегося химией, или какими-либо ещё науками, любовь означает лишь чувство, которое помогает нам определять человека, с которым нам хорошо, спокойно, комфортно и так далее. Это обычная привязанность одного человека к другому, основанная на симпатии. Думаю, что когда я это буду читать, я захочу выдрать эту страницу, но так как сейчас на меня нахлынули именно такие мысли, я хочу их развить, и вспомнить себя в прошлом, и свою первую любовь.
Это прекрасное чувство нагрянуло крайне неожиданно, хотя, мне кажется, что оно для всех является неожиданным. Мне было тринадцать, и в тот день я сидел в школе, как всегда, за своей последней партой, где меня никто не трогал, и я ни к кому не лез. Я не любил общество, как таковое. Шумные компании, бесконечная болтовня ни о чём, прогулки, онлайн игры и так далее, всё это меня не слишком интересовало. Да, я общался, но не со всеми, и не часто, а если и общался, то это была компания, состоящая максимум из четырёх человек. Так вот, насколько я помню, тот день был один из последних в октябре, и тогда к нам перевелась девочка из Женевы. Скажу сразу, я был поражён, но так же хочу заметить, что только я один обратил такое особое внимание на неё.
Элиза…До сих пор помню её имя. Почему же я один так отреагировал на неё? Почему только моё сердце она заставила трепетать? Просто любовь это не массовое чувство. Оно проявляется спонтанно, и у каждого это по-разному. Вкусы у каждого разные, например, одному может нравиться худенькая, а другому слегка полноватая, но каждый будет доказывать, что именно его девушка является самой красивой. Это нормально. И вообще, не считаю, что на счёт красоты следует спорить, ведь, как говорят: «На вкус и цвет, товарища нет». Я поддерживаю эту фразу. Она была худенькая, невысокая, с большими голубыми глазами и пухлыми губками. Очень милое личико. Хотя, прямо досконально я его не могу вспомнить, лишь примерный образ, всё же времени прошло довольно много. Первым, что я в ней запомнил, была улыбка. Широкая, добрая, заразительная…действительно, когда я видел эту улыбку, у меня сразу же появлялось желание засмеяться вместе с ней. Кстати, именно так я и делал, даже когда был далеко от неё, это выглядело странно, но честно говоря, мне было плевать на мнение окружающих даже тогда, не говоря уж о моём нынешнем мнении по поводу окружающих меня людей.
В школе у меня был один единственный друг, с которым я мог поговорить об Элизе, он за меня радовался, и всегда поддерживал, а так же пытался всячески столкнуть меня с ней, чтобы я, наконец, признался ей. Он был хорошим другом, но о нём я напишу позже, для него уж точно найдётся место в моём дневнике.
Эх…пришло время идти на ужин, думаю, что завтра продолжу эту историю, всё-таки она является моим хорошим воспоминанием, а значит, нужно закончить начатое.»
Перейдя дорогу, Джонатан поймал несколько снежинок, а затем сжал в кулак ладонь. Открыв, он увидел лишь небольшие капли воды, которые скатывались в центр его ладони, и затем объединились в одну большую каплю. Перевернув ладонь, он стряхнул воду, и затем пошёл в сторону своего дома. Не прошло и минуты, как он поскользнулся, и упал на землю.
– Ай-яй… - хватаясь за копчик, пробубнил он. – Хорошенько же я приложился задницей…
Пытаясь встать, он действительно почувствовал сильную боль в области копчика, и поэтому сразу встать не смог. Чтобы, наконец, встать, ему пришлось повернуться на живот, и затем, пятой точкой кверху, потихоньку подниматься. Отряхнув себя со всех сторон, он мельком заметил девушку, которую он когда-то очень хорошо знал.
– Эм-м-м…неужели… - приглядываясь, сказал он.
Девушка завернула в переулок, а Джонатан тем временем пытался бежать, но это у него не особо выходило, поэтому со стороны он выглядел, как хромая косуля. Доковыляв до того самого поворота, он заметил ту девушку, но она уже была слишком далеко.
– Ёмаё, как же вовремя я упал… - проворчал парень, и пошел за девушкой, старясь идти немного быстрее.
Через несколько минут Джонатан заметил, что свой пакет с едой он оставил там же, где и упал, так как ручка от пакета порвалась во время падения. И теперь был выбор, либо идти за едой, за которую он выложил неплохую сумму, либо и дальше безрезультатно преследовать девушку. Естественно, Джонатан выбрал последний вариант, и продолжил свой путь, при этом проклиная всё на свете, а больше всего тот участок гололёда, на котором он упал.
– Когда всё это закончу, и у меня появятся деньги, я точно предложу создать какое-нибудь дорожное покрытие от гололёда, иначе это будет мир неудачников, который создаёт всё ненужное, а за мелочами нифига не следит.
После пятнадцати минутного преследования, девушка вовсе скрылась из виду, а Джонатан уже сидел на земле, и всё ещё держался за копчик, причитая, как ему всё надоело.
– Если всё-таки это была Элиза…О-о-о, точно, Грину же заняться нечем, вот и подкину занятие, – усмехнулся он.