Андреев Д.Л. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 4: Автобиографические материалы. Проза. Стихотворения. Письма.

Андреев Даниил Леонидович

Воспитатель

Отстроится город заново; Отстроится все отечество; Зажжет свое мирное зарево Трудящееся человечество; Но чем согреем мирок мы Сердец, охлажденных с детства Стужей безбожной догмы, Гордыни и святотатства?

Говор

— Тьма сгинет в бою коротком С раскрепощенным рассудком. — Работа нескольким суткам…

Воспитатель

Ответственность давит на

плечи нам. Каким заниматься трудом нам, Глядя в глаза искалеченным? Невежественным? бездомным? Взгляните на изуродованных И школой и страшным детством, Никем и ничем не порадованных… Вот подвиг для вас! Вот — крест вам!

Разговоры

— Вот куда гнет он… Глянь-ка: Собрал ребятню, как нянька. — Мордашки у всех, как дыньки… — А деньги? Откуда деньги? — Разве дождешься рублика От наших родных раззяв… — А за морем есть республика: Не там ли искать хозяев?

Голоса женщин

— Ваши издевки — не метод. — И ваши ухмылки — пошлы. — Когда б не такие, как этот — Вовек ничего б не вышло!

Другие

— Правда. Разве негоже Пятна позора вывесть? — Правда. Разве не то же Исподволь шепчет совесть?

Тот, кто был Ректором и Главным судьей, теперь — Министр юстиции, спускаясь к Воспитателю из зала кое-как отремонтированного дворца

Здравствуйте. Очень рад вас увидеть. И, конечно, вы правы. Но мы Скоро забудем про все; и Овидия, И Берлиоза, и мудрость Фомы. Помнишь ли о каких-либо ценностях, Если все двадцать четыре часа Кружишься, мечешься по современности Белкой, бегущей внутри колеса? Рок, громоздящий невзгоду к невзгоде — Ксантиппа, ярящаяся на мудрецов! И все же — глубоко продуманный кодекс, Верите ли, скоро будет готов!

Воспитатель

Да: говорят, вы сильно захвачены Творчеством процессуальных норм?

Министр юстиции

Этой фундаментальной проблеме в придачу Вниманье мое привлекает и корм Для детских садов; мы взываем, затронув Лучшее в человечестве; но Тридцать, ведь тридцать, тридцать мильонов Брошены на социальное дно!

Воспитатель

Тем более. Пусть мудрейшие, Ученейшие, достойные, Такие, как вы, старейшины, Кто честь не растратил в войнах, Кто ныне блюдет отечество — Труд отдадут и творчество Выпестованию младенчества И врачеванию отрочества.

Недовольные голоса

— Зорче за этим смутьяном: Не даст он, братцы, житья нам! — Что лепит он из детворы? — То — помогать крестьянам Бегут в поля и дворы, На молотилке, на жнейке Пыхтят в трухе и в поту, То строят в лесу на лужайке «Храм Солнца», «город-мечту»; — То

слушают, точно постники, Симфонию, сагу, псалом… — А вон уже носятся по снегу С мячиками босиком. — Как босиком?! без валенок?! А ревматизм?!. А грипп?!

Крики мальчишек

— Три года мы не обували ног, А вот никто не охрип. — Пари: если будет насморк — Тогда отправляйте нас в морг.

Научные работники, внезапно вмешиваясь

Уже формулируется в лаборатории (Меня вы, может быть, спугнете прочь) Фактами вскормленная теория Об излучениях разных почв. Для организма, для нервных клеток, Они благотворны, как кислород; И весь — от взрослых до малолеток — Должен разуться наш народ.

Общий хохот

— Доехал! Договорился! Допер!.. — А может, нам жить в воде, как бобер? — Мало ученым дурням — ха-ха! Детям морозить все потроха; Нет! В покаяние за грехи Сами разуться хотят! хи-хи!

Воспитатель

Да: с добрыми стихиалями Общенье идет на лад: Природа качает качелями И холит теплей палат, Кто будет простым, как голубь, И мудрым, как вещий змий, Тому отчетливым голосом Ответят духи стихий. Вся педагогика будет Поставлена кверху дном, И дети по-новому судят Уже не об этом одном; Могучий космос истории Не холоден им, не хмур, Им внятно певучее море Культур и метакультур. Они — поколенье воителей На бранных полях души, Весельчаки и строители, Мечтатели-крепыши.

Разговоры

— А ручьи-то уже закипели… — По ночам барабанят капели… — Говорят, по оврагам в поле Уже первые птицы запели!

Но не трели птиц, а мощный гул самолетов возникает внезапно над головой. По-видимому, они надвигаются в ковровом порядке. Кажется так, будто плотный покров туч начинает сдвигаться на восток, уступая место тысячам звезд, движущихся с запада.

Возгласы изумления и тревоги тонут в рокоте, таком могучем, что в течение нескольких минут он не дал бы различить даже пушечного выстрела. Черные тени, похожие на зонты, являются в вышине, медленно планируя. Один за другим о землю ударяются огромные ящики. Народ кидается вскрывать их. о все еще гудит; новые и новые сюрпризы падают на мостовую; очевидно, сбрасываются десятками тысяч. Люди сбегаются опрометью. Восторженная, почти ликующая толпа плотнеет вокруг каждого ящика. Среди общего шума можно только разобрать:

— Шоколад! сыр! — креп-де-шин! — В этом — сто швейных машин! — Пылесосы… — Ящик кальсон!! — Братцы, это же сказка… сон… — Кружевное белье для дам (Чтоб не хаживали, как Адам). — Книги детям: «Король Артур»… — Целый мебельный гарнитур!.. — Быть не может: разборный дом!! — Да, да, да, верится с трудом! — Обстановка — морёный дуб… — Боже, как я был раньше глуп! Я ж ругал их, — о, идиот… — Что за шерсть? — Какой шевиот?