Андрей Кожухов
Шрифт:
Вблизи его худая, слегка сгорбленная фигура вовсе не напоминала Геркулеса. Борода при свечах оказалась не черною, а русою, падающей на грудь двумя длинными космами. На худом продолговатом лице с длинным прямым носом были замечательны только серые беспокойные глаза, вспыхивавшие иногда каким-то фосфорическим блеском. Глядя на них, приходило в голову, что он, пожалуй, может видеть в темноте, как кошка.
– Видели кузину?
– спросил Андрей.
– Видел.
– Так садитесь и рассказывайте все по порядку.
Заика сел и начал рассказывать. Политический процесс действительно начался перед военным судом.
– Но разве же это возможно? Какие же у этой скотины могут быть доказательства?
– прервал Ватажко рассказ гостя.
– Все тот же пикник в лесу, на котором был предатель Миронов, - отвечал Заика.
– Дудоровы и Бочаров были на пикнике. От Василия они не добились ни одного слова. Он молчит с самого ареста. Но опять же Миронов утверждает, что Василий был там вместе с Андреем и Вулич. Кроме того, дворник Дудоровых узнал карточку Вулич и показал, что она часто приходила к Дудоровым.
Заика замолчал, считая дело совершенно разъясненным. Одни конспирировали, другие были с ними знакомы, а следовательно, все одна шайка. Русским людям слишком хорошо знаком этот обычный прокурорский прием.
– Ну, а как подсудимые?
– спросил Андрей, переходя к более интересной теме.
– Ксения говорит, что они все время разговаривали между собою и на суд почти не обращали внимания. Только раз они взволновались и протестовали.
Заика передал затем, что взволновали подсудимых грязные клеветы, которые прокуратура сочла долгом взвести на подсудимых, в особенности на трех женщин. Он не мог рассказать всего, так как сам не был на суде, а кузина многое пропустила в своем рассказе. Но и переданного было достаточно, чтобы привести в бешенство Ватажко.
– Негодяй!
– вскочил он, сжимая кулаки.
– Хотелось бы мне, чтобы он попался мне под бомбу!
Но ни один мускул не дрогнул на лице его старшего товарища.
– Что это вы, друг?
– спросил он.
– Разве вы ожидали от них чего-нибудь иного?
– Нет, но это уже слишком!
– возразил Ватажко.
– Мясники и те не бросают грязью в животное, которое они ведут на убой.
– На то они и мясники, а это царские опричники, - заметил Андрей.
– За хорошие оклады да чины они с родной матери шкуру сдерут.
– Да нет, я все-таки не верю, что приговорят всех шестерых. Трое ведь ровно ничего не сделали!
– продолжал Ватажко цепляться за последний луч надежды.
– Наивный же вы, видно, человек, - иронически заметил Заика. Серые глаза его вспыхнули
– Приговорить-то всех приговорят, в этом я не сомневаюсь, - сказал Андрей в раздумье.
– Это даст возможность генерал-губернатору выказать свое милосердие, пощадивши Дудоровых, а не то и Бочарова. Может статься, что и суду позволят сделать маленькую скидку, чтобы показать независимость. Они всегда улаживают промеж себя такие комедии. Не думаю, чтобы было более трех казней. Борис и Василий - наверно, а там или Зина, или Бочаров, - закончил Андрей не совсем твердым голосом.
– Но что об этом загадывать!
– добавил он после небольшой паузы.
– Расскажите лучше, как идут ваши работы, - обратился он к Заике.
– Все готово. Я сделал бомб на пятьдесят человек и еще две дюжины лишних. Остается только вставить разрывные трубки. За этим дело не станет.
Они заговорили о своем плане, и через полчаса Заика ушел с несколько большими предосторожностями, чем при своем появлении.
Глава II
* Фемида - в древнегреческой мифологии богиня правосудия.
Суд тем временем делал свое дело. Он длился пять дней. Если бы выполнялись все формальности, предписанные военно-судебными уставами, которые не грешат, как известно, медлительностью, то суд протянулся бы по крайней мере втрое дольше. Но город был так возбужден происходящей на его глазах судебной трагедией, что нашли нужным торопиться. Обыкновенная публика не допускалась в залу заседаний. Входные билеты были розданы с самой крайней осторожностью служащим, их женам и небольшому числу каких-то непроходимо благонамеренных* частных лиц. Для предупреждения каких бы то ни было сочувственных демонстраций на улице сильные полицейские и жандармские патрули охраняли окрестности здания суда и разгоняли всякие сборища, арестовывая упрямых, не уходивших по первому требованию.
* Благонамеренный - невраждебный царскому строю, расположенный к нему, придерживающийся официального образа мыслей.
Тем не менее толпы сочувствующих или просто любопытных беспрерывно образовывались вблизи суда. Стоило только какому-нибудь приличного вида господину или даме появиться из дверей здания, как их тотчас же окружала целая дюжина совершенно незнакомых им, неизвестно откуда взявшихся людей, осыпая их вопросами о том, что делается на суде. Возвращаясь домой, обладатели билетов могли быть уверены, что застанут у себя нескольких знакомых или друзей, не попавших на суд, но в большинстве случаев гораздо больше заинтересованных в его исходе, чем привилегированные счастливцы.