Андриеш
Шрифт:
Андриешу хватит хитрости
Из злодеев душу вытрясти,
Только мысли все — вразброс,
Ибо слышен скрип колес…
Вот подъехали подводы.
Змеи, жуткие уроды,
Каждой пастью жарко пышут,
И смолой, и серой дышат.
Над землей повисла тишь.
Держит каждый змей бердыш,
Всё, что может, сокрушает,
Убежать не разрешает,
Зелень зноем иссушает.
«Кто
Вот один пред пастушком
Ставит свой вопрос несложный:
«Отвечай, червяк ничтожный,
С Андриешем ты знаком?»
«Господин мой, я взволнован:
Был он здесь лишь час назад!»
«Ну, презренный, и каков он?»
«Волосат и бородат,
Злобен и в лохмотьях весь…»
«Ну, и где он?»
«Здесь он, здесь!»
«Я не вижу, пёсий сын!»
«Ты увидишь, господин!
Он украл моих овец,
Я его почти настиг,
Но сквозь землю тот подлец
Провалился в краткий миг!
Прямо в землю, в этот дол,
На три сажени ушел!
Убедитесь, господа!
Вот, со мной работник мой, —
Парень пальцем ткнул в Пакалу, —
Нам вернуться бы домой
Нужно, было бы, пожалуй,
Ведь копать, владыка, нечем —
Только руки покалечим!
Время топать нам назад —
Раз не взяли мы лопат!
Вы бы дали нам подводу,
Здесь часок всего-то ходу,
Мы вернулись бы с кайлом,
Привезли б тяжелый лом,
И лопату, и кирку, —
Всё нетрудно взять с собою.
Вон, в долине, дом с трубою,
Дом с трубою на боку,
Так позвольте ж нам, с эскортом…»
«Лезьте на подводу… С чертом!»
Слуги спрыгнули с подвод,
Застучали топорами,
Стали рыть подземный ход,
Андриеша ищут в яме!
Ищут, не щадя труда:
Где чабанья борода?
А Пэкала, не жалея,
Знай, нахлестывает змея.
Весел и чабан неробкий —
Пусть себе ведут раскопки!
Пусть над ямою поплачут, —
А друзья на змее скачут.
Скачут, скачут без конца, —
Вот на берег озерца
Выезжает змей. Застыл
И залез по брюхо в ил.
Он не знает — лезть ли в воду,
И не бросить ли подводу?
Андриеш промолвил: «Змей!
Не послушаться — посмей!
В тот же миг, дурак понурый,
Проглочу тебя со шкурой!
Стало быть, ступай на дно,
Ждут тебя на нем давно
Слуги верные мои —
Тоже, кстати, две змеи…
Вы лопаты да кирки,
Сверла, метлы
На подводу погрузите
И скорее привозите!»
Змей, не думая, повёз
Прямо в воду тяжкий воз,
Наземь бухнулся Пэкала —
Весело Пэкале стало:
Он лежит на берегу:
«Не могу! Ой, не могу!
Ох, спасите, люди, право!
Браво, чабаненок, браво!
В самой глубине воды
Есть отличные меды,
Змей сейчас их, видно, пьет —
И ему по вкусу мед!..»
Голый, каменный отрог.
Двое встретилось дорог
У подножья этой кручи.
В небе — ласточки и тучи,
В небе — птицы, в небе — свет,
Звезд движенье и планет.
Подошли туда друзья,
Грусть на сердце затая.
Это место — для разлук,
Расстается с другом друг.
Флуер Андриеш достал
И играть тихонько стал,
Чтоб побыть еще немного
С другом — лишь одна дорога
У него отныне есть,
У Пэкалы ж их не счесть,
Он и рад бы с Андриешем
Дальше топать ходом пешим,
Но не может — новый путь
Здесь велит ему свернуть.
Андриеш бы тоже рад
Вновь с Пэкалой, наугад,
Вдаль, куда глаза глядят…
Но, вздыхая, вспомнил вскоре
Об овечках, о Миоре,
О своем великом горе,
И невольная слеза
Набежала на глаза.
«Не грусти! — сказал Пэкала
На прощанье чабану, —
Помни истину одну:
Ждет в пути тебя немало
Испытаний и трудов,
Будь же встретить их готов!
Смех в дороге не помеха,
Крепнет мужество от смеха».
Легких нет путей — дорог
Для того, кто одинок…
Долго брел наш пастушок
По тропе, лесной опушкой,
И, донельзя удивлен,
Странный холм увидел он:
Обращенный вниз верхушкой
И торчащий дыбом склон,
Где, вцепясь корнями, ели
И дубы из каждой щели
Вверх тормашками росли
И сосульками висели,
Достигая до земли.
А навстречу пастуху
Из дремучих дебрей сонных,
Вся в лишайниках, во мху,
В длинных прядях трав зеленых,
Вышла бледная, как смерть,
И худая, словно жердь,
Лешачиха, ведьма злая,
Та, что бродит, ковыляя,
В темной чаще боровой
И в тисках своих костяшек
Душит бедных певчих пташек,
Издавая хриплый вой.
Ведь Кикимора не в силах
Выносить с давнишних пор
Щебет птичек легкокрылых,