Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя
Шрифт:
— Игорь, ты что, хочешь сфотографировать все это? — показал на ряды двигателей мой гид. Его лицо выражало крайнее удивление, смешанное с неодобрением. — Не делай этого, прошу тебя!.. — Главный инженер предостерегающе замахал рукой.
Пришел мой черед удивляться. Ашот разъяснил свой запрет:
— Это стоят бракованные моторы, которые не завелись на контрольно-испытательном стенде. В каждом какой-то дефект, который надо еще найти и устранить в начале месяца, когда нас не так поджимает план выпуска готовой продукции…
— Почему их так много? — спросил я.
Главный инженер прочел в ответ целую философскую лекцию о связи бытовой и производственной культур, производительности труда с культурой отдыха и пития алкогольных напитков, принимаемого на Руси за настоящий отдых.
Смысл высказываний
Рабочий и средне-технический персонал предприятия, как и везде в Советском Союзе, проживал не только в самом областном городе, но по преимуществу в его пригородах, близлежащих деревнях и поселках. Такое место жилья называется «частным сектором». Обиталищем людей здесь служат деревенские избы, жалкие одноэтажные домишки и бараки. В таких домах, как правило, нет ни водопровода, ни канализации, ни горячей воды, а следовательно, ванны или душа. Думаю, что за истекшие четыре десятилетия в «частном секторе» мало что изменилось. Разве что отсутствие ремонта превратило в руины то, что было тогда еще пригодным для жилья.
Только несколько сот семей из многотысячного коллектива завода получили за годы хрущевского строительного бума панельных пятиэтажек тесные квартирки в домах со всеми удобствами. Но таких жилищ в старинном Ярославле в начале 60-х годов было очень мало. Избалованные благами москвичи иронически называли панельные дома «хрущобами», по имени Никиты Хрущева, который впервые за полвека истории коммунистической сверхдержавы приказал решить жилищный кризис, строя упрощенные дома.
— Что касается нескольких тысяч наших рабочих, живущих в «частном секторе», — продолжал главный инженер, — то представь себе их будни. Рано утром, еще затемно, пробуждаются они ото сна. В избе — холодно. Человеку надо затопить печь, которая за ночь остыла, согреть воды для чая и бритья. Душем рабочий может пользоваться только на заводе, в бытовке, или в общественной бане в городе, которых мало и работают они с перебоями. О чистых и сухих комбинезонах и обуви в таких пещерных условиях можно только мечтать…
Вот наш труженик, уставший уже от утренних домашних дел, часов в шесть утра бежит на автобусную остановку — ведь ехать ему на старом и перегруженном автобусе минимум полчаса, а то и час. Таких, как он, сотни собираются со всей округи. На остановку автобус приходит переполненным. Работяга втискивается внутрь машины и в давке едет к проходной завода. Это тоже требует физических усилий. Он устает еще больше. Приходит на работу он уже усталым, а то и голодным, перехватив дома на завтрак кусок хлеба или картофелину и стакан жидкого чая. В бытовке он переодевается в свою робу, измазанную маслом, — вряд ли у него есть еще одна для смены, — надевает грубые, разбитые ботинки без шнурков, в которых ходит по цеху несколько лет, пока они совсем не развалятся…
Если он слесарь, то день начинает с того, что вынимает из железного стола или шкафа железный ящик с инструментами и другой такой же — с нормалями, то есть винтами, болтами, гайками и прочей мелочью. Ящики, как правило, грязные, закапанные машинным маслом и с кусками ветоши, которой изредка протирают инструменты, чтобы не скользили в руке. Шкаф или стол запирают в конце смены на висячий замок, чтобы коллеги из другой смены не «позаимствовали» без отдачи хороший гаечный ключ. Болты, гайки и тому подобную железную россыпь производит в соседнем цеху такой же бедолага. Он гонит так же много брака, как и его товарищи в других цехах. Наказать его рублем невозможно, так как закон этого не предусматривает, а профсоюзная организация и мастер не позволят. Главное — это план, который надо выполнять не по качеству, а по числу изделий и их весу.
Наш герой начинает работу уже уставшим. Поэтому он идет сначала покурить в отведенное для это место. Там собрались его коллеги и обсуждают вчерашнюю выпивку, футбол или хоккей, смотря по сезону. Осенью в число тем добавляется урожай картофеля и овощей на личных участках, так как овощных магазинов, равно и мясных, и рыбных, и бакалейных, поблизости нет. Люди живут продуктами, произведенными руками своей семьи. Если в магазинах на окраине появляются мясо, колбаса и другие продовольственные товары, то качество их ниже, чем на
Как ты думаешь, может наш рабочий трудиться четко, споро и точно? Не даст ли он иногда по головке винта кувалдой, если тот не ввинчивается в предназначенное для него отверстие? Будет ли он аккуратно прилаживать, подгонять одну детальку к другой, словно в швейцарских часах или автомобилях «роллс-ройс»? И вообще, может ли быть у нас качество произведенных промышленных изделий выше или хотя бы на том же уровне, на каком оно в Европе и Америке? — задал риторический вопрос Ашот. — Вот тебе взаимосвязь культуры быта и культуры труда… — подвел он итог лекции. — Вот почему даже официальный уровень производительности труда в нашей стране на треть ниже американского. А на самом деле?.. На Западе вообще нет такого понятия, как производственный брак. Если брак появляется, то его устраняют с рабочего места вместе с тем, кто его произвел…
С горечью пришлось согласиться с Ашотом. Стало ясно, почему советские комбайны и автомобили, бытовые машины, электрические приборы и прочие изделия так часто выходят из строя, топорны и неудобны в пользовании, неэкономичны. Они в худшую сторону отличаются по потребительским свойствам от заграничной продукции. Низкая культура быта негативно действует на творчество конструкторов, дизайнеров и изготовителей бытовой техники, сказывается на результатах труда учителей, инженеров, ученых.
Слушая его, я вспоминал, как живут люди в «частном секторе» маленьких городов России, где мне довелось бывать. В таких убогих условиях, как в Ярославле, жили не только представители советского «привилегированного» рабочего класса, но и интеллигенция — техническая, медицинская, педагогическая…
Мои пассажи относительно казенной, официальной культуры страны и культуры быта, поведения ее граждан, начинающегося с воспитания в семье и в детском саду с ранних детских лет, которые я регулярно вставлял в комментарии к вопросам повестки дня заседаний политбюро, посвященным в том числе и финансированию культурной жизни СССР, получили однажды неожиданное продолжение. Они столкнулись с реальностями жизни в Советской стране. А дело было так.
Андропов был депутатом Верховного Совета РСФСР от избирательного округа, куда входили города Ступино и Серебряные Пруды. Во время очередной предвыборной кампании он поехал со своим официальным докладом к избирателям. В один из вариантов текста выступления он включил примерно такой абзац: «Мы должны быть крайне осторожны в реформах. Самое трудное — сопоставить интересы каждого и интересы всех. И самое главное — уровень культуры: общей, политической, труда и быта, межнациональных отношений, общения. Здесь мы не в первых рядах, и это — самый главный наш недостаток…»
В программу поездки входило посещение города с романтическим названием Серебряные Пруды. После осмотра маленького городка, где не было даже хрущевских пятиэтажек, и посещения местного главного предприятия — молочного завода — в большом зале райкома партии собрался так называемый широкий актив для неформальной беседы с кандидатом в депутаты. Серебрянопрудцы с энтузиазмом встретили одного из самых авторитетных тогда деятелей СССР, и в зал набилось значительно больше народу, чем он мог вместить. Но всем хотелось увидеть и послушать председателя КГБ, который должен был представлять их в Верховном Совете. Завязалась живая беседа, причем избиратели не робели и ставили острые вопросы по поводу политики партии и правительства. Юрий Владимирович откровенно отвечал на них. Под конец, вспомнив, наверное, наши недавние послеотпускные разговоры о культуре быта, он сам, в свою очередь, стал критически отзываться об отсутствии канализации и водопровода в городе, о тропинках вместо тротуаров, которые в дождь превращаются в грязные лужи… Обращаясь к наиболее активной группе горожан, выступавших с острыми вопросами, он спросил, не пробовали ли они скинуться с каждого двора дополнительно к тощему бюджету города и построить водонапорную башню, провести водопровод, хотя бы только вдоль улиц, с водоразборными колонками, как в других городах, покрыть тротуары в центре и дорожки на окраинах цементом или асфальтом? «Надо самим приниматься за дело, а не ждать, что кто-то приедет и сотворит все нормальные условия для жизни в городе…»