Ангел Габриеля
Шрифт:
Я еще загляну к вам, когда будет по пути. — Бичем снова забрался в снегоход. — У вас есть коротковолновый приемник, мистер Брэдли?
Нет.
Неплохо было бы купить в следующий раз, когда будете в городе. Они надежнее телефонов. Когда ожидается прибавление семейства?
Гейб на мгновение даже испугался. Этот вопрос ошеломил его.
Через четыре или пять недель.
Ну, тогда у вас полно времени. — Широко улыбнувшись, Бичем завел мотор. — Это ваш первенец?
Да, — пробормотал Гейб. — Первенец.
С
Оба, Гейб со двора, а Лора из дверей, наблюдали, как снегоход покатился по дорожке. Наконец, они остались одни.
Гейб, прочистив горло, поднялся по лестнице. Лора молча посторонилась и закрыла за ним дверь. Она ждала, пока он, сидя на низкой скамеечке, расшнуровывал ботинки.
Спасибо.
За что?
За то, что выдали меня полицейскому за вашу жену.
Продолжая хмуриться, он стянул ботинок.
Мне казалось, так проще.
Для меня, — согласилась Лора. — Но не для вас.
Он пожал плечами, встал и пошел на кухню.
Кофе?
Да. — Она услышала, как стеклянный чайник звякнул о кружку, как жидкость перелилась в керамическую посудину. Он лгал ради нее, защищал ее, а она только пользовалась им!
Гейб! — Молясь, чтобы инстинкт и разум не подвели ее, она подошла к двери.
Что это, черт возьми? — В руке у него была кастрюля, в которой она готовила себе шоколад.
На какое-то мгновение напряжение улетучилось.
Если вы сами не в состоянии понять, то это горячий шоколад.
Это похоже на… Впрочем, не важно, на что это похоже! — Он поставил кастрюлю обратно на плиту. — У этого порошкообразного зелья отвратительный вкус, не так ли?
Против истины не поспоришь.
Завтра я попытаюсь съездить в город.
Тогда не могли бы вы… — Она смущенно запнулась.
Чего вам привезти?
Ничего. Это глупо. Послушайте, не могли бы мы минутку посидеть?
Он взял ее за руку прежде, чем она успела отступить.
— Что вам привезти из города, Лора?
— Маршмаллоу1, чтобы жарить на огне. Я же сказала вам, что это глупо, — пробормотала она и попыталась выдернуть руку.
А ему, господи, ему хотелось лишь заключить ее в объятия!
Это непреодолимое желание или просто каприз?
Не знаю. Просто я смотрю на камин и думаю о маршмаллоу. — Поскольку Гейб не смеялся над ней, ей было легко улыбнуться. — Иногда я почти чувствую их запах.
А к ним ничего не нужно? Например, хрена?
Она состроила гримасу.
Очередной миф!
Вы разрушаете все мои представления о беременных! — Он не мог
Хотя он больше не касался ее, он чувствовал ее теплую и бесконечно мягкую руку.
О! — Она глубоко вздохнула. Он думает не о ней, а о живописи! Он снова художник, а она — его модель. — Сейчас я переоденусь!
Прекрасно. — Немало потрясенный силой своего влечения к ней, Гейб вернулся к стойке и взял кофе.
Решение пришло быстро, или, вернее, оно было принято в тот момент, когда она услышала, как он лжет ради нее, защищает ее.
— Гейб, я знаю, вы сейчас хотите работать, но я бы хотела… мне надо… я бы хотела кое-что вам рассказать, если вы еще хотите что-то узнать обо мне.
Он обернулся, смерив ее ясным и пристальным взглядом.
Зачем?
Потому что не доверять вам неправильно. — И снова из груди у нее вырвался вздох. — И потому что мне кто-то нужен. Нам ведь всем кто-то нужен.
Сядьте, — просто произнес Гейб, подведя ее к кушетке.
Вероятно, Лоре было бы легче начать с самого начала, подумал он, бросая в огонь очередное полено.
Откуда вы? — спросил он, садясь на кушетку рядом с ней.
Я жила во многих местах. Нью-Йорк, Пенсильвания, Мэриленд. У моей тети была небольшая ферма на Восточном побережье. С ней я жила дольше всего.
А ваши родители?
Когда я родилась, мама была очень молодой. И она не была замужем. Она… я стала жить у тети, пока… пока у нее не начались финансовые трудности. Потом были приемные семьи. Но дело не в этом.
— Не в этом?
Она сделала вдох, чтобы успокоиться.
— Я не хочу, чтобы вы меня жалели. Я говорю вам это не для того, чтобы вызвать у вас жалость.
Гордость чувствовалась в наклоне ее головы, в тоне ее голоса… та самая гордость, которую он пытался запечатлеть на полотне. Его пальцы тянулись к этюднику не менее сильно, чем к ее лицу.
— Хорошо, не буду.
Кивнув, Лора продолжила:
Насколько я догадываюсь, моей матери приходилось очень несладко. Даже по тем мелочам, о которых мне рассказывали, представить это нетрудно. Возможно, она хотела меня бросить, но не смогла. Моя тетя была старше ее, но у нее были свои дети. В их семье я была лишним ртом, и, когда возникали финансовые трудности и кормить меня становилось накладно, меня просто передавали в приемные семьи.
Сколько вам было лет?
В первый раз шесть. Но почему-то и это никогда не получалось. В одном доме я прожила год, в другом два. Я никак не могла смириться с тем, что не являюсь членом семьи и не имею права на то, что было у всех остальных детей. Когда мне было лет двенадцать, я вернулась к тете, но там уже начались проблемы с ее мужем, и я прожила у них недолго.