Ангел из авоськи
Шрифт:
Он чуть не зарыдал. Хотел тут же выкинуть и Тинку, и все эти бумажонки за дверь, но почему-то удержался. Взял одну из страничек и хотел прочесть. Но без очков вообще ничего не увидел, а напротив сидит эта обезьянка и пялит свои глазища. А он не хотел, чтобы хоть кто-то видел его в очках.
— Выйди, Тина, — сказал он, отмахивая назад прямую гриву светлых волос, — я должен читать один.
Она тихо вышла, плотно прикрыв за собой дверь.
Казиев достал из потайного ящичка очки и стал рассматривать материалы. Сначала он долго смотрел на фото…
Ему понравилось, что их там — трое, мужчины и красавица… Любовный треугольник. И явное
«Я стоял у загона с левой стороны, чтобы до поры Хуан меня не видел и не чуял. Я слышал, как он бьет своей тяжелой ногой в утрамбованную быками землю и хрипит… А ведь понимает, скотина! Стоп. Скотина — ты, а он — бык, попавший в поганое дело.
Я заплакал. Чего не делал лет двадцать или больше…»
Потом на нескольких страницах трагическое, очень яркое и кровавое описание самого боя и гибель тореро и быка. Рафаэль заколол Хуана кинжалом, а бык успел пропороть его рогом.
И еще была страница, когда весь стадион в ужасе поднимается, а по рядам бежит без туфель красавица с серебристыми волосами, рыдающая и разрывающая на груди платье. Она подбегает к умирающему Рафаэлю и падает перед ним на колени. Сцена заканчивается тем, что друг-убийца уводит женщину с арены… И его прощальный взгляд на матадора, накрытого пурпурным плащом…
Казиев схватился за голову. Потрясающе! Да, но почему — Испания? Хотя Казиеву позволяется все, но как-то само собой разумелось, что он делает фильмы только о России… Наплевать и забыть. Сделать эту девицу, к примеру, русской?.. Или все происходит в Испании во время их гражданской войны?! Казиев достал бутылку виски и выхлебал грамм сто. Но дальше! И раньше? Что там было? Можно придумать, но… лучше бы знать.
В голове наступило прояснение. Он должен достать остальные страницы, если, конечно, они есть. Но они есть. У старика? В архивах покойного Родьки?.. Вряд ли, уже было бы что-то известно, его вдова носом бы перерыла весь земной шарик, но сценарий нашла бы… Девочка-мальчик? Нет и нет. У нее только то, что он сейчас держит в руках. Что делать? Как пролезть к старику? И не опасен ли он?.. Скорее да, чем — нет. Родька, покойный хитрый Родька, как он мчался в эту Ниццу! Не-е зря-а… Но ведь и погиб? Кто и как?.. Это ладно, а как достать ему весь сценарий? Он настолько был в шоковом состоянии, что абсолютно забыл о бедняжке Тинке. Тима — гений, он читает. И она должна терпеть.
А где-то вдали брякали венчальные колокольца…
Тут выскочил, как бешеный кот, Тим Казиев.
— Радость моя, ты здесь! — завопил он. — А я думал, ты убежала, оставила старого Тимошу одного. Почему ты здесь сидишь?
Тинка не успела ответить ни на один из его вопросов — да они и не требовали ответа! — как Тимоша взял ее на руки и поволок в теплую комнату, и они снова предались легкому сексу. А потом он натащил всякой всячины поесть и выпить. Тинка, довольная всем, лежала под толстым теплым пледом совершенно голая, а Казиев,
— Детка моя, я тебя обожаю, это, во-первых, а во-вторых, ты принесла занимательные отрывки…
— Значит, тебе неинтересно, отрывки же? — заныла Тинка.
— Что ты! Необыкновенно интересно, они дают толчок моему, слава богу, — он истово перекрестился, — еще достаточно мощному творческому потенциалу… Но, дорогая моя, прекрасная, как солнце, Тинатин («Фу, — думал Казиев, — я что-то зарапортовался совсем, надо бы поскромнее, хоть она у нас и дурочка»), откуда у какого-то старого мусорщика письма?..
— Какие? — блеснула глазками Тинатин, и Казиев обругал себя старым ослом, — девочка-то любопытненькая.
— Ну-у, любовные, — отмахнулся он, — они-то меня не затронули, а вот всю бы вещицу, хотя она и ничего особенного, я бы прочел. Сам, конечно, ставить бы не стал, а вот автору бы помог…
— Да-а? — вскрикнула Тинка.
В этом его заявлении был намек на ее спасение, чувствовала она себя не очень уютно. Если девчонки дома, что она скажет?
Тим продолжал:
— Скажи, ты можешь прийти туда и ничего пока — именно пока! — не принести? Рюкзака они не хватятся еще сто лет, кому он нужен… Висит себе и висит. И скажи-ка, моя дорогая девочка, кто из твоих друзей знает старика?
— Ангел, — выпалила Тинка, но тут же притихла, — но надо вернуть это, — она кивнула на разбросанные по столику листы.
— Конечно, конечно, хотя… возвращать-то там нечего, — вздохнул Казиев, — ну а кто еще? Ангел — это понятно.
— Макс! — обрадовалась Тинка. — Он может туда пойти и все сказать, что надо. Я могу! Познакомлюсь, подумаешь!
Казиев молчал. Никто из этих не годился.
Может, тряхнуть стариной и попросить Улиту? Знаменитую пока Улиту? Навешать ей фуфла… Извиниться за вечер, за ее Максика, как-то все оправдать… Она, в принципе, баба не злопамятная. Это идея! А с прелестной Тинатин что? Кроме того что ей надо отбывать до дому, ему в голову ничего не приходило. Но тут нужна деликатность, девочка ему вполне может понадобится, да и в сценарии она есть — красавица, но не с серебряными волосами, а с черными. Испанка. Ладно, это уже мечты, а загад, говорят, не бывает богат.
Ангел проснулась. Хватит пребывать в состоянии амебы! Надо приниматься за дело. Ехать к Казиеву и самой узнавать о романе Леонид Матвеича. И скорее — в Славинск. Здесь ей делать нечего. Макса забыть. Такой приказ. Спроси у Макса, какие у Ангела глаза, какого цвета. Он не скажет и не вспомнит. Да, он прекрасно относится к мальчишке Ангелу, но знать, какие у него глаза?! Макс никогда не узнает, что она хоть и Ангел, но — Ангелина! А если и узнает, ему будет все равно. Может, он уже к тому времени будет женат. На той же Тинке… А что?
Решив все делать быстро, она сняла трубку и позвонила Казиеву. На телефонном определителе остался его номер, и Ангел, на всякий случай, запомнила. И когда тот подошел, не дав ему опомниться, назвала себя и сказала, что ей необходимо с Тимофеем Михайловичем встретиться… Ответом ей было молчание. Казиев приходил в себя. Все само шло в руки! Тинатин он отправил, материалы отксерил… Но она собиралась скоро прийти, взять листочки. Посмотрим, что за Ангел и для чего он рвется сюда.
Казиев и Ангел на какие-то секунды оба замерли у входной двери, которую он распахнул как мог широко.