Ангел Кумус(из сборника"Алые паруса для бабушки Ассоль")
Шрифт:
– Не путай меня, Аспасия. Я пришел поговорить о детях. Как они получаются?
– А что говорит на эту тему Кукольник?
– Я пришел к тебе.
– Это сложно. Давай определимся. Ты говоришь о конкретном ребенке?
– Да. Я хочу ребенка. Я попросил Кукольника, он дал мне девочку…
– При чем здесь Кукольник? Нашел, у кого просить. Он что, умеет рожать? Попроси того, кто умеет рожать. – Аспасия зевнула. – Он знает, о чем мы сейчас говорим?
– Рожают только женщины. – Я задумался.
– Попроси женщину. Она тебе родит ребенка. Это если ты хочешь ребенка себе.
– Это
– Конечно, твой! Твой и этой женщины, это важно, – кивнула Аспасия.
– Отлично. Роди мне ребенка, Аспасия.
– Я не могу, – отвечает Аспасия просто.
– Приказываю тебе немедленно родить мне ребенка!
– Не кричи. – Аспасия обнимает меня и прижимает голову к груди. – Ты еще многого не понимаешь. Постепенно поймешь. Чтобы я родила тебе ребенка, ты должен мне этого ребенка сделать.
– Я скажу Кукольнику, он сделает любого!
– Тогда это будет ребенок Кукольника, а не твой.
– Говори немедленно, что мне нужно делать! – Я вырвался из ее рук и топнул ногой.
– Ладно. Ты знаешь, что есть куклы, а есть люди. Знаешь?
– Знаю.
– Тогда ты должен знать, что куклы не рожают. Рожают только женщины. Начнем с того, что ты пойдешь к Кукольнику и спросишь, как его куклы становятся людьми, и наоборот.
– Я спрашивал уже. Он не говорит! Или говорит, что это получается само собой – из смерти в жизнь, из жизни – в смерть!
– Если он не говорит, а он твой наставник, то и мне этого тебе не объяснить. Давай сделаем так. Ты можешь отличить куклу от женщины?
– Могу.
– Тогда иди найди женщину, которая заставит тебя покраснеть, и сделай ей ребенка. Ты видел, как это делается. Ты еще маленький, у тебя не получится именно так, как у людей. Но ты же можешь превратиться в любого. Воспользуйся этим! Подсмотри, что из живого больше всего нравится твоей избраннице, и стань им! – Аспасия потягивается и вдруг легко перепрыгивает через перила балкона. – Бежим купаться! – кричит она, уже невидимая в темноте, и несется к морю.
– А если, – я еле поспеваю за ней, – а если я стану оленем, она не родит мне олененка?
– Нет, дурачок, все дело в душе!
– А при чем здесь душа? – Мне пришлось оторваться от земли и лететь над нею птицей.
– Это главное! Кукольник перед тобой ничтожество, потому что ты управляешь душами, а он только оболочками!
Аспасия сбрасывает на берегу тунику и голая бросается в море. Я шлепаю возле ее лица промокшими крыльями, потом вспоминаю и ныряю под нее уже самим собой. Аспасия отбивается ногами от моих рук.
Когда мы вышли на песок и упали, обессилев, я спросил:
– Ты точно не хочешь родить мне ребенка? Но почему?
– Какой же ты смешной… Потому что ты сам ребенок.
– Но я же все могу!
– Подрасти – поговорим. Подожди, не уходи. Обиделся? – Аспасия вскакивает и догоняет меня. – Посмотри, я голая. Ну?
– Что – ну?
– Дух захватывает? Сознание мутится?
– Зачем это?..
– То-то же. Прощай. Не забудь, это должна быть именно женщина. Ни в коем случае не кукла, смотри не обманись! Не то она все расскажет Кукольнику, он узнает про твои намерения и не даст ничего сделать.
Дело
Девочка стоит под стеклом, куда было так спешить, она же не убежит. Ну и скука!
Пока я возвращался, понял, что подсматривать за женщинами мне не интересно. Я прошел сквозь несколько городов. В высокой башне Константинопольского дворца сидела девушка, прикованная цепью к стене и плакала, уставившись прекрасными глазами в окошко.
– Господи, помоги, – стонала она.
Я стал цепью и разметал себя в песчинки. И что? Она тут же бросилась к окну и даже в воздухе, когда уже падала вниз, все шевелила ногами. Как будто бежала.
Я видел в залах для развлечений ярко освещенные колпаки, вроде тех, под которым стояла в кабинете чучелом моя красавица, только больше размером, и женщины в них были живые, они двигались под музыку, обнажаясь. И на улицах, в мертвом свете реклам, и на старинных парусниках, под черным флагом, в жарких виноградниках, и на санях, запряженных собаками…
Заболела голова.
Я даже не запомнил этот город. Девушка под накидкой дала мне напиться воды. Я не видел ее лица, только руки с тонкими пальцами, а потом родинку на щиколотке, у самой перевязи сандалий. Пошел за ней как привязанный. В хлеву она сбросила покрывало, тогда я увидел ее лицо. Она играла с ягненком, потом кормила корову, и вдруг меня обожгло: проходя мимо бычка она легким привычным жестом провела у него под животом и стыдно засмеялась. На закате она пошла в город на стену и там гоняла с мальчишками голубей, свистя через два пальца, засунутых в рот. Пойманного голубка поила губами. Она любит голубей.
Ночью я сел на ее окно. Взмахнул крыльями. Она открыла глаза, не поверила. Подкрадывалась, ступая осторожно, ощупала меня и засмеялась счастливо.
– Какой ты белый! – это с придыханием восторга. И руки у нее маленькие, но сильные!
– Где ты был?! – орал как безумный Кукольник утром.
Впервые у меня была тайна от Кукольника. Я продержался почти девять месяцев. Потом не выдержал. Не знаю, что там дарят взрослые мужчины своим женщинам, собирающимся рожать, но мой подарок должны были увидеть все. Пришлось заняться науками. Почти все ночи я проводил у Звездочета, днем спал, подслушивая дыхание вулканов, и однажды у меня произошло извержение.