Ангел пустыни
Шрифт:
– А куда ты уходишь, папа? Уже ночь.
Отец ничего не ответил, только махнул рукой и шагнул к двери.
Кучеренко и Руссу сидели в кабинете, обмениваясь впечатлениями о только что проведенном задержании, когда дежурный по райотделу доложил, что помещенный в ИВС* Ботнарь просит его допросить. Подполковник взглянул на часы:
– Поздно уже, закон разрешает производить допрос ночью только в исключительных случаях. Придется отложить до утра. На свежую голову.
_______________
* И В С - изолятор временного содержания.
Минут через десять дежурный явился снова и сообщил, что задержанный требует бумагу и авторучку.
– Так в чем же дело? Выдайте, -
Дежурный поспешил выполнить приказание, а подполковник сказал:
– Завтра, капитан, приходите пораньше, вместе допросим. Нас ждет кое-что интересное.
Судя по воспаленным покрасневшим глазам, Ботнарь провел бессонную ночь. Он тяжело сел на предложенный ему стул в углу кабинета, и его заросшее черной щетиной лицо тронуло нечто похожее на улыбку:
– Я вас сразу узнал, - произнес он, глядя на подполковника.
– Тогда в ГАИ это же вы были... когда меня вроде за превышение скорости задержали. Я ведь догадался, что дело вовсе не в скорости...
– Однако, Ботнарь, скорость вы все-таки действительно превысили.
– Ладно, пусть нарушил.
– Он жалко, затравленно улыбнулся.
– Что скорость - жизнь порушена, жизнь... Хотел сам к вам прийти, все рассказать... Слышал, это заявление с повинной называется... По телевизору показывали про одного... Так то же в кино...
– он испытующе посмотрел подполковнику прямо в глаза, ища в них ответа на мучительный для него вопрос.
– Все правильно в кино показали, виниться, Ботнарь, никогда не поздно.
– Кучеренко понимал, что от его слов зависит многое.
– Суд это учтет. Обязательно.
Ботнарь тяжело вздохнул, и Кучеренко понял: не верит. Он взял со стола томик уголовного кодекса, раскрыл его на 36 странице и прочитал вслух: "Статья 37. Обстоятельства, смягчающие ответственность. При назначении наказания обстоятельствами, смягчающими ответственность, признаются... чистосердечное раскаяние или явка с повинной... активное способствование раскрытию преступления..." - Подполковник сделал паузу и выразительно посмотрел на Ботнаря. Тот слушал, ловя каждое слово.
– Однако должен вас предупредить, Ботнарь, что речь идет только о смягчении ответственности. Отвечать все-таки придется.
– Это я понимаю, само собой...
– Ботнарь снова тяжело вздохнул. Чего уж там, сам виноват.
– Он полез в карман пиджака и протянул мятый лист бумаги Кучеренко: - Ночью написал... Вы уж извините, если что не так.
Начальнику Оргеевской милиции от Ботнаря И. А., прож. ул. Заводская, 28.
ЗАЯВЛЕНИЕ С ПОВИННОЙ
Находясь под арестом, я понял, что в нашем советском обществе надо соблюдать наш советский закон, чтобы не было пострадавших и обиженных и чтобы не было преступлений и нарушений, потому что в советском обществе человек должен быть самосознательный и без самосознания он может стать на путь преступлений, что произошло и со мной. А это очень горько. Оказывается, самым дорогим на свете является свобода. Но я не совсем потерянный человек. Поэтому обязуюсь чистосердечно и полностью рассказать обо всех преступлениях, совершенных мной и другими. Еще обязуюсь своим честным трудом искупить вину перед людьми и своей семьей.
Кучеренко внимательно прочитал заявление и передал его капитану:
– Приобщите. Как видите, Иван Андреевич, ваше заявление будет приобщено к делу. Только бы раньше надо было. Однако лучше поздно, чем никогда. Есть такая мудрая пословица. А теперь давайте начнем с самого начала.
Из протокола допроса Б о т н а р я И в а н а А н д р е е в и ч а, 28 л е т, н а л а д ч и к о б о р у д о в а н и я к о м б и н а т а б ы т о в о г о о б с л у ж и в а н и я, б е с п а р т и й н ы й, о б р а з о в а н и е н е п о л н о е с р е д н е е, ж е н а т...
...По существу заданных вопросов поясняю:
Однажды ко мне на работу пришел мой знакомый Спиридон Хынку и попросил отвезти его вечером в одно село, где у него было какое-то дело. Я удивился этой просьбе, потому что у него есть машина "Жигули". Он сказал, что машина поломалась, а дело срочное и важное. Мне не хотелось ехать вечером, тем более что стояла плохая погода, шел снег, но он очень просил и я согласился. Часов в восемь я заехал за Хынку домой. У него дома были еще комбинатовский шофер химчистки Кангаш Сава и какой-то худой высокий парень, которого звали Бума. С этим парнем я лично знаком раньше не был, но встречал в городе, чаще всего возле кинотеатра или гастронома на главной улице. Впоследствии я узнал, что Бума - это его кличка, а настоящее имя - Семен, фамилия - Кравчук. Я заметил, что Сава и Бума были немного выпившие, а Хынку - нет. Я забыл сказать, что они почему-то называли Хынку Луи.
Мне предложили тоже выпить, но я отказался и сказал, что если надо ехать, то поедем, потому что уже поздно. На это Хынку ответил: "Куда ты торопишься, успеем". Сава и Бума выпили водки, а Хынку пил чай. Когда выходили из дому, Бума взял с собой большой портфель. Хынку сказал, чтобы я ехал в село Мырзачи, это в соседнем районе. Приехали туда уже поздно. Кто-то, уже не помню, открыл портфель и достал три обреза. Я спросил, зачем обрезы, и Хынку ответил: "Для охоты на зайцев". Я не поверил и переспросил, но Хынку ответил: "Скоро узнаешь". Они пришли через час или два, Сава держал в руках мешок.
В Оргеев вернулись поздно ночью. Хынку дал мне мешок и сказал, чтобы я его хорошо спрятал и никому не показывал. Вечером он пришел вместе с Бумой и дал мне сто рублей - за работу. Я не хотел брать, потому что догадался, что они занимаются нечестным делом. Хынку разозлился, стал меня всячески обзывать нехорошими словами и сказал, что эти деньги - моя доля, а не просто плата за работу. Он развязал мешок и показал разные церковные вещи и спросил: "Как ты думаешь, откуда мы их взяли?" Я ничего не ответил, он засмеялся и сказал: "Мы их украли в церкви, вместе с тобой, и ты такой же вор, как и мы и я теперь должен буду всегда ходить на дело, потому что им не хватает еще одного человека", Хынку сказал, чтобы я не боялся, милиция не будет нас искать и ловить, потому что это имущество попов. А если я откажусь или их выдам, то мне будет очень плохо. В это время Бума достал обрез, сунул мне в лицо и сказал: "С этой дурой не шути". Я испугался, что меня убьют, и согласился... От них, особенно от этого Хынку, всего можно ожидать.
В о п р о с. Расскажите, при каких обстоятельствах вы познакомились с Хынку?
О т в е т. Дом, в котором мы сейчас живем с женой, раньше принадлежал Хынку, мы его купили у него несколько лет назад. Так и познакомились, но встречались редко. Потом Спиридон куда-то пропал, говорили, что его посадили за хулиганство или воровство, точно не знаю. Когда я его встретил снова, то не узнал. Он очень изменился, похудел, стал весь желтый, злой, вроде психованный. Жена его жаловалась моей: говорит, бьет, издевается, работать не хочет. Кричит: "С моим талантом я буду камни таскать на стройке?" Он художником себя считал, рисовал. Жаловался, что печень у него болит. И правда, вина или водки не пил. Только чай, но крепкий. Я раз попробовал, для интереса, никакого вкуса, одна горечь. Он без этого чая жить не мог. Чифир, говорит, называется.