Ангел пустыни
Шрифт:
Справку наводил(а) (подпись)
_______________
* П В С - сокращенно Президиум Верховного Совета.
Полковник Ломакин, нацепив очки, склонил седую, коротко остриженную голову над документами, которые только чти положил перед ним Голубев. Сидящие в кабинете Голубев, Шатохин и Чобу молча наблюдали как меняется по мере чтения выражение лица начальника. На нем можно было прочитать и удивление и удовлетворение, и озабоченность.
– Интересная информация, - произнес он наконец, - и любопытная, ничего не скажешь. Отчаянный
– Было, значит, за что, Владимир Николаевич, сказал Голубев. Хищение государственной собственности в особо крупных размерах.
– Да, было, - задумчиво повторил полковник. Однако это уже прошлое. Не будем пока делать далеко идущие выводы. Нам нужны факты, новые свежие факты, а их пока нет.
– Как нет, товарищ полковник? А эти картины и прочее, что Карякин сдал в комиссионный? И эта встреча подозрительная с иностранными дипломатами?
– Чобу хотел еще что-то сказать, но его перебил Шатохин.
– А про вино ты забыл, Степан?
– Какое вино?
– удивленно приподнял бровь Ломакин.
– О котором Сейфулин показывал. Хорошее, между прочим, вино, Владимир Николаевич, можете мне поверить. Сам пробовал Степан привозил из своей солнечной Молдавии. "Букет Молдавии" называется. Вполне соответствует. Раздавили и мы бутылочку.
– Небось, в служебное время?
– полковник подозрительно покосился на Шатохина.
– Однако причем тут этот "Букет"?
– А при том, что наш фигурант привез его из Молдавии, - ответил только на вторую часть вопроса Шатохин.
– Почему именно из Молдавии? Может, здесь купил, или подарил кто-нибудь.
– Нет, Владимир Николаевич, летал он недавно туда, в Кишинев. Мы корешки билетов в авиакассах проверили. Работенка была с этими корешками.
– Так бы сразу и сказал, - проворчал полковник, - а то тянешь резину - однако по лицу его было видно, что он доволен.
– Сообразили.
– Он полистал блокнот со своими записями.
– Давайте порассуждаем. Карякин сдает в магазин картины, вазу и так далее. Вещи все редкие, ценные. Откуда они у него?
– Скорее всего, оттуда, откуда и лампада, - подал реплику Чобу.
– Насколько я понимаю, товарищ старший лейтенант, - не без сарказма ответил полковник, - в церквах скульптур с голыми бабами, простите, обнаженными дамами, не держат.
– Я не это хотел сказать, - смущенно поправился Чобу, - а то, что эти вещи тоже ворованные. Как и та лампада, которую у него динамисты увели. Чобу стоял на своем.
– С лампадой нам еще предстоит разобраться. Однако связь, безусловно, прослеживается, пока легонькая такая, пунктирная...
– Да чего тут голову ломать, - раздался голос до сих пор молчавшего Голубева.
– Надо Кишинев запросить, пусть поинтересуются, украли ли этих сабинянок, а если нет - у кого Карякин мог их приобрести. Он же сразу после приезда из Кишинева сдал вещи в комиссионный магазин. Я тоже считаю: есть связь между лампадой и сабинянками, и не только это. Я бы добавил и доску, которую у англичанина изъяли, "Ангела пустыни". За одно звено ухватимся - и всю цепочку вытянем. Если этот Карякин и не причастен к кражам, все равно им надо заняться вплотную.
– Правильно мыслишь, Алексей Васильевич, - согласился полковник.
– И его дамой, Рагозина, кажется, ее фамилия? Что, кстати, о ней слышно?
– Есть кое-что, и весьма любопытное.
– Голубев открыл свой "дипломат", извлек из него блокнот, быстро пробежал записи:
– Рагозина Татьяна Максимовна, 26 лет, родилась в Москве, была замужем, разошлась несколько лет назад. Живет одна в кооперативной квартире. Детей нет. Отец ее долгое время с семьей находился на загранработе в системе внешторга. Сейчас на пенсии. Училась на искусствоведческом отделении МГУ, не окончила. Постоянно нигде не служит, однако компров не установлено. Время от времени работает в качестве переводчицы на иностранных выставках и международных фестивалях. Судя по всему, любовница Карякина.
– От любовницы до сообщницы всего один шаг, - задумчиво изрек полковник.
– В искусстве эта дамочка, видимо, неплохо разбирается. Кстати, с какого курса она ушла... или ее ушли?
– С четвертого, Владимир Николаевич. После замужества. Сама подала заявление, неплохо занималась.
– Тем более, - продолжал вслух размышлять Ломакин.
– Да еще иностранными языками владеет. Лучшего консультанта этому Карякину не сыскать. Неплохо устроился. И красивая, говорите, женщина?
– И даже весьма, Владимир Николаевич, - с готовностью ответил Шатохин.
– Я вот даже хотел Степану адресок дать. Отказывается.
– И зря отказывается, - Ломакин усмехнулся.
– Адрес этот нам еще пригодится. Однако сейчас нас больше ее друг интересует. Пора с ним познакомиться поближе. Алексей Васильевич, - повернулся он к Голубеву, свяжитесь с прокуратурой, надо получить санкцию на обыск. Хотя, возможно, - после паузы заметил полковник, - до обыска дело не дойдет. Он парень битый-перебитый, как-никак шестнадцать лет отгрохал. Думаю пойдет на откровенный разговор. А если нет - тем хуже для него. И сделайте по возможности так, чтобы на его работе и дома ни о чем не догадывались.
Рядом с белым "Запорожцем" затормозила черная "Волга". Выскочивший из нее мужчина рывком открыл дверь "Запорожца", сел рядом с водителем и что-то ему сказал. Вспыхнул зеленый свет, пропуская поток машин, и вскоре "Запорожец" и "Волга" остановились возле высокого желтого здания на Петровке.
– Здравствуйте, Карякин, - приветствовал водителя "Запорожца" сидящий за столом.
– Моя фамилия Голубев, старший инспектор МУРа. Садитесь поближе.