Ангелмасса
Шрифт:
Триллинг обратил к ней безумный взор.
— Разве может быть иначе? — удивленно произнес он. — Конечно, ты уйдешь со мной, ведь мы должны быть вместе.
— Триллинг, прошу тебя, — повторила Чандрис.
— Какая муха тебя укусила? — гневно осведомился Триллинг. — Кто они тебе, эти двое?
Взгляд Косты метался по комнате в поисках предмета, который мог бы его вдохновить. Он вспомнил, как Чандрис взяла над ним верх, направив в глаза яркий свет и угрожая плазменным резаком. Если бы тогда у нее действительно оказался резак и если он до сих пор находится где-то рядом…
Но резака не было — ни тогда,
— Хватит! — рявкнул Триллинг, вернув Косту к происходящему. Спор, если таковой и был, подошел к концу.
Чандрис его проиграла.
— Если не хочешь смотреть, можешь уйти, — продолжал Триллинг, повернувшись к Косте и поднимая нож. — Это займет не больше секунды.
Коста почувствовал, как Орнина нащупывает его ладонь. Он взял ее руку, и женщина стиснула его пальцы. В ее пожатии не было страха, только успокаивающее тепло. И, возможно, прощание.
Потом она мягко отняла руку, предоставляя Косте свободу действий.
Он почувствовал прилив решимости. Орнина надеется, что он спасет ей жизнь. Чандрис надеется, что он освободит ее от этого человека.
Он сделает все, чтобы оправдать их надежды.
— Хорошо, — слабым, полным отчаяния голосом произнесла Чандрис.
Она зашла за спину Триллинга и отправилась к двери, оглянувшись на Косту. В глазах Триллинга вспыхнуло предвкушение. Он поднял нож и двинулся вперед.
Коста согнул колени, принимая боевую стойку, которой его учили, и чуть развернул корпус; так он представлял для противника цель меньшего размера. Его руки все еще были вытянуты вдоль тела, но он уже представлял, как отбивает в сторону ладонь Триллинга, сжимавшую нож. Как только Триллинг раскроется, он ударит его ступней по колену, потом кулаком в живот…
И вдруг Чандрис за спиной Триллинга бесшумно развернулась на одной ноге и что было сил ударила его по затылку контейнером с ангелом.
Триллинг яростно взревел и встряхнул головой, чтобы прийти в себя. Он повернулся к предательнице, левой рукой выбил контейнер и отшвырнул Чандрис назад. В его пальцах сверкнуло лезвие ножа, занесенного для смертельного удара…
И в тот же миг он вновь утробно взревел и пошатнулся, получив удар Косты под правое колено.
Он тяжело рухнул на палубу и, словно кошка, перекатился на спину. Коста пригнулся, готовясь навалиться на него сверху, и в последний момент заметил, что Триллинг все еще сжимает свой нож.
Слишком поздно. Он попытался уклониться, но Триллинг взмахнул ножом по широкой дуге, и Коста почувствовал, как острие, пропоров рубашку, рассекло кожу на его груди. Полусогнутые колени и инерция движения сделали свое дело; он упал на палубу рядом с Триллингом.
Мгновение спустя Триллинг вскочил на ноги. Чандрис метнулась к нему; полуобернувшись, он резким ударом вновь отбросил ее и опять повернулся к Косте. Его лицо исказила нечеловеческая гримаса. Коста, не спуская глаз с ножа, по-крабьи отползал назад в отчаянной надежде оторваться от противника и получить возможность встать.
Но Триллинг явно не собирался давать ему свободу маневра. Оскалив зубы, он продолжал наступать, держа нож наготове. Коста услышал, как откуда-то слева
Внезапно Триллинг вздрогнул и замер на месте, словно наступив на электрического ската. На его обезумевшем лице отразилось изумление, рука с ножом затряслась.
— Еще раз! — крикнул Коста, поднимаясь на ноги и бросая взгляд налево. Там стояла Орнина, широко распахнув глаза и сжимая в пальцах шокер Косты. — Дайте еще один разряд!
Орнина крепче стиснула оружие. Вновь послышалось жужжание, и Триллинг опять вздрогнул.
— Еще! — велел Коста, осторожно обходя нож в трясущейся руке Триллинга. Шокер был настроен на минимальную мощность, и вряд ли он мог надолго задержать такого здоровяка. Если Коста успеет добраться до Орнины и включить повышенное напряжение…
И в это мгновение Триллинг, издав булькающий стон, набросился на него.
Если бы он полностью владел своим телом, Коста погиб бы на месте. Однако два разряда шокера частично парализовали его нервную систему. Коста отпрыгнул назад, и лезвие, нацеленное ему в сердце, лишь вспороло левый рукав. Он машинально ударил правым кулаком по руке Триллинга, державшей оружие, и, к его изумлению, нож отлетел в сторону и со звоном ударился о трубы, уложенные по переборке.
На долю секунды удивление Косты, словно в зеркале, отразилось в глазах Триллинга. Потом, невнятно выругавшись, тот вновь метнулся вперед.
Коста пытался оттолкнуть руки, тянувшиеся к его шее, но тщетно — Триллинг уже оправился от потрясения, вызванного разрядами шокера. Мгновение спустя одна рука стиснула Косте горло, пальцы другой сомкнулись на его правом предплечье.
По его коже и мышцам, словно удар молнии, разлилась мучительная боль. Он еле успел глотнуть воздуха…
Его спина врезалась в переборку с такой силой, что он едва не задохнулся. Пальцы, державшие его за горло, сжались еще крепче, и Триллинг начал бить его головой о холодный металл.
С каждым ударом в глазах Косты то вспыхивали искры, то возникала туманная пелена. Он попытался коленом ударить Триллинга в пах, но его тело словно превратилось в ватный ком. Он услышал чей-то неясный крик, но не разобрал слов. Он старался оторвать руку Триллинга от своей шеи, но ему едва хватало сил цепляться за нее пальцами.
И вдруг удары прекратились. Коста лишь успел подумать, действительно ли наступила передышка или это галлюцинация, когда рука на его горле разжалась и куда-то исчезла. Зрение Косты начало проясняться, он без сил сполз по переборке, жадно глотая воздух и чувствуя, как в его левой руке пульсирует боль.
Потом рядом с ним появилась Чандрис.
— Все в порядке, — сказала она, прерывисто дыша. — Сядь. Просто посиди, хорошо?
— Я в норме, — отозвался Коста, опускаясь с ее помощью на палубу. При каждом слове в горле возникало мучительное жжение.
— Вот, — сказала Орнина, приближаясь с другой стороны с аптечкой в руках. — Чандрис, ты сможешь снять с него рубашку?
— Конечно.
Чандрис начала осторожно раздевать Косту. На его груди словно вспыхнула огненная полоса, заглушив боль в левой руке. Коста поморщился и только теперь с изумлением отметил, что его рубашка пропитана кровью. По всей видимости, порез на груди оказался глубже, чем он полагал. Странно, что он до сих пор не чувствовал боли.