Ангелотворец
Шрифт:
Шалая Кэтти оседает. Раз или два всплескивает руками перед лицом, отгоняя мух и воспоминания. Эди Банистер догадывается, что перед глазами старухи возник образ юного Сим Сим Цяня, у которого потерялся мячик или любимый питомец: Мама, ты поможешь его найти? Нет, дитя. Больше я не стану тебе помогать.
– И вот я предала его. Выдала вашему Королю. Но поставила условие, что готова встретиться только с женщиной. Они решили, что того требуют обычаи нашей страны. Ха! Да какое мне дело до обычаев, здесь, сейчас? Как вам кажется, капитан Банистер, меня заботят обычаи? Я замышляю недоброе против родного сына. Плевать
Вдова Катун качает головой, и Эди улавливает аромат розового масла. Черные глазки на исчерченном морщинами, пустом лице смотрят пристально, зорко, оценивающе. Ей что-то нужно.
– У меня есть выбор. До конца дней скитаться по волнам чужой судьбы или вершить свою. Я тоже могу быть великой – по-своему. Это мне по зубам, ведь и во мне есть немного aglaeca. Вот почему я попросила прислать вас.
Эди понимает, что ей предоставили слово.
– Для чего?
– Те солдаты внизу – они исполняют ваши приказы?
– Да.
– Аglaec-wif. Женщина, наделенная силой. Ведьма или богиня. Понимаете?
– Нет. Ничуть.
– Если уж я вынуждена пойти на этот шаг – предать единственного из оставшихся в живых сына-убийцу, – то совершаю тем самым великое дело. Это не значит, что я – великая. Велик выбор, который мне предстоит сделать. Это должно быть деяние женщин, наделенных силой. Королевский подвиг.
– О… Простите, тогда они напрасно прислали меня. Я никакой силой не наделена.
– Пф-ф. У вас нет титула, вы хотите сказать. Вы не леди Эди и не герцогиня Эди.
– Да. Я – просто Эди.
– Однако вы явились сюда, на край света, по велению своего Короля и в окружении подчиненных солдат. Вы кое-чего добились в жизни.
– Очень малого.
– Тем не менее, вы чего-то стоите. Играете на большой сцене.
– Пожалуй.
– И вы доведете дело до конца. Вы все сделаете правильно, чего бы это ни стоило?
– Да.
– Значит, вы наделены силой, капитан Банистер. Вы отлично справитесь. Раскроете тайны, раздобудете сокровище и оружие. Переходим сразу ко второму пункту: сокровище у меня есть. Как у любой ведьмы, верно? Великое сокровище, которое ни в коем случае не должно попасть в лапы Сим Сим Цяня. Итак, вы должны взять мое сокровище, умницу-француженку, и доставить их туда, где они будут в безопасности.
– Постойте, мне было велено позаботиться об ученой…
– Если вы хотите позаботиться об ученой, придется делать то, что велю я. Иначе не видать вам моей помощи.
Старая сумасбродка, не без восхищения думает Эди Банистер и протягивает руку Шалой Кэтти. Та улыбается – жуткое зрелище, – и энергично пожимает ей руку. Consumatum est.
– Мы готовы, – доносится от входа мелкий дрожащий голос.
На пороге стоит бледный юноша в утепленном рескианском облачении, очень несчастный и робкий, храбрящийся изо всех сил.
Шалая Кэтти уводит их за собой.
Сим Сим Цянь – из тех мужчин, что любят после любовных подвигов предаться сну в объятьях покоренных дев. Среди лебединых костей, множества кувшинов из-под вина и спящих друг на друге потаскух (на вершине этой горы Эди замечает К Вашим Услугам) храпит и видит сны о войнах и грабеже Опиумный Хан. Эди тошнит при мысли, что он наверняка заставил распятого епископа наблюдать за оргией.
Спасательный отряд во главе с Шалой Кэтти бесшумно пробирается мимо спящего хана к дверям пиршественного зала, затем идет по коридорам из тесаного камня, многочисленным лестницам, туннелям и лабиринтам проходов, пока в нос не ударяет странный едкий запах, а в уши – грохот воды, падающей на медный барабан размером с Кентиш-таун. Шалая Кэтти вскидывает руку. Два ее прислужника отходят в стороны и замирают в ожидании у стен коридора.
Перед ними массивная деревянная дверь. Шалая Кэтти окидывает ее взглядом, в котором предвкушение мешается с нерешительностью. Эди косится на нее.
– Поспешим на выручку? – произносит она.
Шалая Кэтти кивает, делает шаг вперед и открывает дверь.
Глаза Эди еще не успели привыкнуть к темноте, а она уже чувствует, что вокруг – просторный зал, и в этом зале таится нечто огромное. Она словно вошла в конуру исполинского пса и слышит его дыхание. Тут в мозг начинает разом поступать информация от остальных органов чувств.
Зал – просто колоссальных размеров.
Он настолько огромен, что и залом-то не назовешь. Скорее, это собор или пещера. Причем она кажется до странности знакомой, почти родной… О! Ну, конечно. Абель Джасмин выстроил нечто подобное в Корнуолле – специально для гениальной ученой, которую необходимо теперь туда доставить.
Наверху и чуть в стороне Эди различает часть бездонной шахты, которая начинается от тронного зала Опиумного Хана, пробивает дно пещеры и выходит к подземной реке. А еще всюду, куда ни кинь взгляд, громоздятся скульптуры – в человеческий рост и выше, – людей, словно окаменевших в ходе жестокой бойни. Пол усыпан обломками их конечностей, словно здесь когда-то ожили и схватились в смертном бою шахматные фигуры, но в самый разгар битвы игра была остановлена.
Первым делом Эди приходит в голову, что это логово Горгоны Медузы, населенное окаменелыми останками поверженных врагов. Затем появляется предположение, что сквозь пещеру некогда прокатился древний ледник, оставив здесь своих вмерзших в лед пассажиров, и, наконец, что Опиумный Хан приказал устроить под троном огромное кладбище убитых им недругов. Потом до нее доходит, что все воины – сваленные в кучи, пригвожденные мечами к земле, висящие на копьях или рухнувшие на колени, – отлиты из металла. Земля усыпана шестеренками и пружинами, проводами и ремнями, а в воздухе стоит запах раскаленного металла и стройки. Шагая за Шалой Кэтти меж диковинных скульптур, Эди различает на красивых сломанных руках и затейливых масках печати мастеров-рескианцев. Из прорех в медной коже торчат зубчатые колеса, и черные потеки из ран – машинное масло, не кровь. Легион гомункулов.
Эди подходит ближе к одному из них и едва не остается без головы, когда тот резко взмахивает мечом. Она успевает отскочить, и клинок со свистом проносится мимо. Она потрясенно присматривается: гомункул не может сдвинуться с места, поскольку пригвожден к земле копьем противника, однако безглазое лицо внимательно следит за ней. В следующий миг и его противник поворачивает голову в ее сторону. Когда она замирает, они вновь начинают смотреть друг на друга. За спиной Эди непрерывно сквернословит Соловей.