Ангелов не выбирают
Шрифт:
БИ: Александр Павлович, я, конечно, очень горжусь всеми своими званиями, но для меня особую ценность имеют мои литературные победы.
АП: Вот об этом я бы хотел с вами поговорить особо, ведь тема нашей сегодняшней встречи – «Нужна ли дипломату отдушина?»
БИ: Просто необходима!
АП: Расскажите!
БИ: Стихи я начал писать поздно, в 59 лет, на закате своей трудовой профессиональной деятельности дипломата. В школьные годы я очень любил стихи Пушкина, Лермонтова, в студенческие годы увлекался Есениным, Тютчевым, Ахматовой. Я много читал и многие стихи знал наизусть. И вот, представляете, после долгого перерыва, заполненного только работой, связанной с международной деятельностью, со спортивными организациями, вдруг в одно мгновение я стал писать стихи…
АП: Как это произошло?
БИ: Это случилось в 1999 году. Я работал генконсулом в Гетеборге, в один из вечеров мы с Лейлой, моей женой, заговорили по телефону о душе…
АП: То есть жена не была с вами в Швеции тогда?
БИ: Нет. Она тогда еще с дочерью была в
АП: И что было дальше, простите, я вас прервал.
БИ: Разговорились мы о душе и ее существовании у человека. Лейла настаивала, что она есть у каждого из нас, я высказывал сомнения, ссылаясь на то, что я хорошо знаю анатомию человека и что в организме ее нет среди органов, которые составляют человека. Спор был упорный и жаркий. И вот последний вопрос жены срезал меня под корень: «Вот гордился всегда, что ты из рабочих. А есть ли у тебя рабочая совесть?» Я ответил, что есть и тем самым подписал приговор неразумному спорщику, то есть себе. Она спросила, в каком месте моего организма она располагается.
АП: Ох, уж эти женщины!
БИ: Утром, когда я пришел на работу в свой кабинет, обнаружил лист бумаги и карандаш. Был уверен, что я их не оставлял на столе.
Так как у меня сохранилась привычка с времен работы на заводе: уходя оставлять верстак чистым. И я был уверен, что на столе вчера я не оставлял ничего. Но когда я подошел к столу, рука сама взяла карандаш и, не подчиняясь моему сознанию, написала следующее:
«Что такое душа?» – был поставлен вопрос.Я отвечу тебе, но вопрос сей не прост.Это то, что в груди очень сильно болит.Это то, что о многом тебе говорит.Это то, что не видишь, а все-таки есть.Это то, что не спрячешь ни там и ни здесь.Я прочитал и удивился: как это я сумел написать такие слова в рифму. Я позвал друга и прочитал стихотворение ему. Стихотворение понравилось, и он спросил: откуда. Я соврал, что из журнала.
Не решился сказать, что это я написал. На следующий день родилось еще, и еще. И так пошло.
АП: Борис Иванович! Ваша история мистична!
БИ: Появилось необъяснимое, жгучее желание перечитать стихи Пушкина, Лермонтова, Некрасова, поэтов Серебряного века, современных поэтов: Кузнецова, Рубцова, Ахматову… Меня интересовали теперь не только сами произведения, их художественная ценность, а стиль написания стиха, язык, его напевность, стилистические приемы, синтаксическая и смысловая нагрузка стихотворения, его рифма, образно-смысловая структура. Меня интересовало все! За полгода я перечитал всю библиотеку посольства и попросил жену присылать мне из Москвы, еще и еще, стихи русских и зарубежных поэтов. В то же время традиции русской классики и постоянное соприкосновение с живой народной поэтической стихией придали стихам определенный народный колорит. Большую роль в этом сыграло то, что я родился и вырос в деревне и знаю хорошо народное восприятие действительности, быт и традиции. Я впитал в себя с молоком матери красоту русской природы, Рязанщины. Народная форма параллелизма и повторений, народная символика, лексика и фразеология – все это взаимодействует с теми оригинальными поэтическими средствами, которыми владели и Пушкин, и Есенин, и Ахматова, и естественно, все это отразилось на моем творчестве.
АП: То есть, я хочу уточнить для наших зрителей, вы никогда раньше не писали, а тут – прорвало!
БИ: Не то слово! Начитался – и прорвало! Духовная традиция русской поэзии оказала и на меня огромное влияние. Наверно, поэтому творчество русских поэтов считается не ремеслом, а искусством и высокой миссией. Язык поэтов, метафоры превращались в библейскую идею поэта-пророка, который выступает в роли истины, дарованной свыше. Просвещение ассоциируется с крестом – «хоругвью Европы». «Россия – часть Европы и христианской цивилизации… Нести эту цивилизацию на восток – ее историческая миссия», считал Пушкин. Тема любви к Родине, к ее народу, истокам, истории, желание сделать свою страну еще прекрасней также оказались в основе и моего творчества. Поэт-дипломат Тютчев, – великий певец красоты русского края, не раз показал мне в своих стихах, что природа живая, одухотворенная, способная чувствовать и переживать.
АП: Борис Иванович, в МИД России создано литературно-творческое объединение «Отдушина». Расскажите об этом!
БИ: Нашему объединению уже 10 лет. Основателем его является очень деятельный человек, подвижник, Юрий Иванович Алимов, советник первого класса, кандидат исторических наук, поэт, член Академии поэзии. В списке нашего ЛИТО насчитывается 65 человек. Из них 8 – члены Союза писателей России. Среди членов нашего Объединения есть и молодежь, и мэтры советской и российской дипломатии: Сергей Лавров, Евгений Примаков… Мы продолжаем дело, начатое нашими великими предшественниками: Антиохом Кантемиром, Денисом Фонвизиным, Константином Батюшковым, Александром Грибоедовым, Федором Тютчевым, Александром Пушкиным.
АП: Как вы храните память о ваших великих предшественниках?
БИ: Прежде всего, отмечаем их юбилейные памятные даты,
АП: Какие планы в литературно-творческом объединении МИДа России «Отдушина»?
БИ: Творить! Предполагаем совместно с «Россотрудничеством» и Союзом писателей России принять участие в поэтических форумах и фестивалях в Москве, Варне, Варшаве, Вильнюсе, Киеве, Минске, Тбилиси, а также в Овстуге, Смоленске, Рязани, селе Константинове…
АП: Вашей Родине!
БИ: Совершенно верно. Я – весь оттуда. Может быть, удастся повторить поездку с участием зарубежных поэтов на пароходе по Волге, с заходом в приволжские города.
АП: Вы – дипломат, поэт, общественный деятель, известный спортсмен – оказались свидетелем коренного перелома в истории развития нашей страны. Перед вашими глазами происходила смена эпох, нравственных ориентиров. Как вы оцениваете изменения в культурной и духовной жизни страны? Что надо делать, чтобы наша культура сумела выжить в этих диких рыночных условиях?
БИ: Мне, как человеку, родившемуся в рабоче-крестьянской семье, прошедшему довольно сложный жизненный путь, познавшему тяжкий труд рабочего и шахтера, достигшему определенного социального положения, в том числе и на дипломатическом поприще, взирать спокойно на то, что сегодня происходит с российской культурой, образованием, литературой, творческими союзами, – мучительно. Если говорить о русской культуре и литературе, ее духовно-нравственной основе – ей наносится удар в самое сердце. Новое время считает своим достоинством забыть в литературе героя нашего времени – подвижника, духовное начало которого ведет к самопожертвованию в борьбе со злом, низменными и бездуховными привычками. Наоборот, сегодня прилавки магазинов забиты низкопробной литературой, где герои – чистоган, разврат, безнравственность, садизм, проституция. Хочется, чтобы наша литература вернулась в лоно нравственности, учила читателей добру и состраданию, закрепляла в памяти людей примеры великих дел и ратных подвигов, создавала образы народных героев, вела борьбу с общественными пороками и пошлостью. Вне духовных составляющих русской культуре очень трудно выжить. Путь один – восстановить утраченные позиции в культуре, поднять степень нравственности и духовности в литературе. Когда всему советскому народу во время войны было трудно – и на фронте, и в тылу, – культура и литература всегда были передовым отрядом духовности, необходимостью нашего народа в борьбе с врагом. Иначе бы не выдюжили в войне. Человек, в душе которого взращены такие чувства, как любовь к Родине, патриотизм, честность, доброта, готов пойти на любые жертвы во имя страны, во имя своего Отечества. Именно с этих позиций надо смотреть на спасение отечественной культуры.
АП: В чем вы видите свою личную задачу?
БИ: Очень важно сегодня достучаться до сердца каждого человека, помочь ему увидеть луч добра и света, поверить в себя, в страну – через поэзию и литературу.
АП: Вы из Рязанской области, из есенинских мест. Как вы относитесь к Сергею Александровичу Есенину?
БИ: Как можно относиться к великому поэту, земляку? С уважением и любовью. Сергея Есенина я люблю с детства. Помню, жили мы уже в Москве, и попала какими-то неведомыми путями в нашу коммунальную, многонациональную, многонаселенную квартиру запрещенная в те годы, затертая книжечка стихов Сергея Есенина. Откуда и кто ее принес, не знаю, только помню, это было в 1950 году, все жильцы нашей квартиры из 11 комнат как-то непроизвольно собрались на кухне, которая была для нас и клубом, и местом постоянных встреч, и теплушкой, там стояла большая плита. Была зима. Собрались на кухне, кто перекусить, кто погреться. И вдруг кто-то начал вслух читать стихи из сборника Есенина. Все ужинающие, готовящие еду, стирающие – затихли. Потом кто-то другой продолжил читать, и так продолжалось часов до 12 ночи, пока не закончилась книга. Мы, пацаны, тоже слушали стихи вместе со взрослыми. Мама работала в тот день во вторую смену и пришла уже к самому концу наших чтений. Она взяла книгу к нам в комнату и стоя, облокотившись о стол, читала ее до 4 утра. В то время в нашем доме жили в основном строители, приехавшие из деревень и поселков из самых разных уголков России, так же, как и наша семья. Поэтому стихи Есенина не могли не тронуть каждого из нас, ведь он писал о природе, о любви, о крестьянской жизни, о любви к животным. Каждый, слушая эти стихи, сопереживал поэту, вспоминал свою жизнь, родные места, свою судьбу. С тех пор и я полюбил стихи Есенина. Кстати сказать, судьба ко мне очень благосклонна. Дело в том, что когда я вернулся в Москву из Швеции, где работал генеральным консулом, то меня пригласили на работу в одно из подразделений МИД России, которое размещается в бывшем особняке известного русского генерала Ермолова, героя Отечественной войны 1812 года по адресу Пречистенка, 20. И что оказалось!