Ангельская Горячка
Шрифт:
Нет, полковник Холифайр соберёт своих верных солдат и сам отправится за Дамиэлем. Это давало мне время. Не так уж много времени, но всё же.
Вопрос в том, что я собираюсь делать с этим. Прежде всего, мне нужно выиграть немного дополнительного времени, чтобы придумать способ спасти Дамиэля.
— Вызовите сюда дирижабль полковника Холифайра, — сказала я майору Гранту. — Скажите им, что у нас срочное дело, которое угрожает Легиону и всему народу Земли. Тюрьма подверглась нападению неизвестных злоумышленников. Они взломали хранилище. Нам нужна их немедленная помощь.
Майор
— Делай, как приказывает полковник Лайтбрингер. Мы будем в хранилище.
— Расскажите мне об опознавательных знаках на дирижабле, который напал на нас, — попросила я майора Гранта, когда мы с шестнадцатью другими солдатами бежали вниз по лестнице, всё глубже уходя в подземелье. — Было ли что-нибудь, что указывало бы на то, кто они такие?
— Это судно без опознавательных знаков.
— Значит, этот кто-то не хочет, чтобы мы знали, кто они такие.
Мы добрались до зоны нападения. Ещё дюжина солдат Легиона перестреливалась с незваными гостями. Сквозь дым я не могла разглядеть никого из злоумышленников.
— Кто-нибудь видел что-нибудь на их одежде, что указывало бы на то, кто они такие? — спросил майор Грант у солдат.
— Они взорвали дымовые шашки перед тем, как войти, — ответил один из солдат. Он не переставал стрелять.
— Здесь слишком много дыма, чтобы различить что-то помимо силуэтов, — сказал другой солдат Легиона.
И он был прав. Сквозь этот туманный суп трудно что-либо разглядеть.
— Тогда я просто войду и посмотрю поближе, — заявила я.
Я побежала сквозь дым, двигаясь так быстро, что слепые выстрелы незваных гостей не задевали меня. Они видели ничуть не лучше нас.
Пробравшись за туман, я быстро осмотрела злоумышленников. Затем я побежала обратно к солдатам Легиона по другую сторону дымовой завесы.
— Там тридцать два человека — это те, которых я смогла увидеть, но ещё больше людей я слышу в глубине, — сказала я. — Их одежда простая и чёрная. Нет никаких отметин, которые могли бы их выдать. И они носят маски на лицах.
— Они очень не хотят, чтобы мы знали, кто они такие, — сказал один из солдат.
— Конечно, нет, — сказал другой. — Никто не хочет, чтобы Легион Ангелов преследовал их до самого края Земли.
— Они занимают оборонительные позиции, охраняя коридор, который, видимо, ведёт к хранилищу, — сказала я им. — И я почувствовала запах магической взрывчатки.
— Там есть охранные чары, чтобы защитить хранилище от взрывов, — сказал майор Грант.
— Чары выдержат?
Его лицо было мрачным.
— Это зависит от того, какой магической огневой мощью обладает их коллективная сила, стоящая у входа в хранилище.
— Ну, а сколько у нас огневой мощи, чтобы выбить их оттуда?
— Почти двести пятьдесят солдат. Однако большинство из них сражается с дирижаблем, который всё ещё стреляет по нам.
— А вы не можете отвлечь сюда побольше солдат? Дирижабль же не обрушит здание на своих людей.
— Этот дирижабль может разрушить большую часть здания, не поставив под угрозу
— Значит, они могут уничтожить административные помещения и весь тюремный блок, но хранилище всё равно останется стоять?
— Да, — подтвердил он.
Я на мгновение задумалась, не пришёл ли сюда кто-то именно для того, чтобы убить заключённого. Видят небеса, здесь заперто много печально известных личностей. А у этих заключённых было много врагов. А также союзников. Союзников, которые скорее убьют их, чем позволят выдать свои секреты Дознавателям Легиона.
Но тогда вражеский дирижабль разнёс бы тюремный блок на куски и улетел. Чем дольше они оставались здесь, тем большей опасности подвергались. Им придётся долго стрелять по охраняемой двери хранилища, прежде чем у них появится хоть какой-то шанс прорваться внутрь. Если бы всё, что хотели сделать незваные гости — это убить заключённого (или даже всех заключённых), то они не стали бы ломать чары. Они бы просто послали сюда достаточно людей, чтобы всё выглядело так, будто они хотят что-то украсть, пока они взрывали тюрьму.
А может быть, они пытаются спасти заключённого.
— Какие меры принимаются для того, чтобы заключённые не сбежали отсюда? — спросила я у майора Гранта.
— Кроме обычных чар, стен и охраняющих их солдат, каждый заключённый снабжён ожерельем, которое снесёт ему голову, если он отважится отойти от этого здания более чем на сотню футов.
А это убьёт заключённого. Обезглавливание было верным способом убить практически любое сверхъестественное существо. Даже солдаты Легиона — или ангелы, если уж на то пошло — не могли выжить без головы.
— А как дезактивируются ожерелья? — спросила я.
— Это можно сделать только в том случае, если солдат Легиона с соответствующим допуском физически схватит ожерелье. Тогда оно открывается. Если кто-то другой дотронется до ожерелья, включая самого заключённого, оно взорвётся.
— Разве заключённые никогда не задевают ожерелье по ошибке? Например, во сне?
— Заключённые очень мотивированы оставаться неподвижными во сне. Ещё ни один заключённый не умирал, случайно задев ожерелье во сне. Однако в качестве меры предосторожности каждая камера укреплена и изолирована от других. Если одна тюремная камера будет разрушена, то другие камеры останутся нетронутыми.
— Опять эта конструкция сотов.
Он кивнул головой.
— Да. Соты внутри сотов. Здание — это соты, и каждая секция внутри него тоже соты.
— Это очень продуманная конструкция, — сказала я ему.
— Я знаю, — ответил он с явной гордостью.
Значит, именно он спроектировал эту тюрьму. Молодец. Ещё при первой нашей встрече я поняла, что он умён.
— Исходя из всей этой информации, мы вынуждены предположить, что целью злоумышленников действительно является хранилище, — сказала я. — Если мы ошибаемся, если они пытаются спасти заключённого, то, похоже, есть и другие меры, чтобы удержать их от этого курса действий, а именно взрывающиеся ошейники.