Ангельская Горячка
Шрифт:
— Ты спас Дамиэля. Ты позаботился о нём.
Он отхлебнул из своей чашки.
— Ты удивлена.
— Конечно, я удивлена. Тебе не нравится Дамиэль.
— Но тебе он нравится, Каденс. И я не считаю Драгонсайра предателем, как бы «по-тёмному» он себя ни вёл. И у него нет никакого тёмного плана, чтобы предать Легион и свергнуть порядок богов.
Дирижабль тряхнуло.
Я огляделась вокруг.
— Что это было?
Мой отец медленно, безмятежно
— Нас берут на абордаж.
Он всегда был таким правильным, таким уравновешенным, как бы плохо всё ни складывалось. Даже если вокруг наступал конец света, он никогда не впадал в панику и не терял хладнокровия. Он всегда казался полностью контролирующим ситуацию, даже если на самом деле он вообще её не контролировал. Он входил в каждую комнату так, словно она принадлежала ему, вступал в каждую битву так, словно не сомневался, что выиграет её. Нет, не просто выиграет — полностью уничтожит любое препятствие и сравняет с землёй любого врага.
— Где Дамиэль? — спросила я у него далеко не так спокойно. — Здесь? На этом судне?
Он выглядел слегка оскорблённым.
— Нет. Я не настолько глуп. Драгонсайр хорошо спрятан. Я знаю, как уберечь людей от того, чтобы их нашли, — у него зазвонил телефон, и он ответил на звонок. — Да, капитан? — он помешал свой чай. — Конечно, будьте любезны, проводите полковника Холифайра и его Дознавателей. Устройте им полную экскурсию, — он повесил трубку.
Я встретилась взглядом с отцом.
— Ты знал, что полковник Холифайр пошлёт солдат обыскать этот дирижабль.
— Конечно, я знал. Холифайр с энтузиазмом относится к своим обязанностям. Даже с излишним энтузиазмом. Он позволил своим эмоциям затуманить рассудок. Он ненавидит предателей. А ненависть — это мощная эмоция, неподобающая ангелу. Ангел всегда должен сохранять трезвую голову, всегда видеть вещи ясно и логично.
— Я напомню тебе об этом в следующий раз, когда мы с Дамиэлем будем ужинать с тобой.
— Каденс, — выражение его лица скрылось за маской. Опустело.
— Мы обелим имя Дамиэля, — сказала я ему. — И всё будет по-прежнему, как раньше.
— Всё никогда не будет как раньше, — сказал он мне нехарактерно нежным тоном. — Всё зашло слишком далеко. Это уже нельзя исправить.
— Я не верю, что на свете существует нечто невозможное. Ты это знаешь. И эта философия хорошо мне послужила.
— Не в этот раз, — сказал он, и с его губ сорвался лёгкий вздох. — Драгонсайра уже приговорили.
— То есть, ты просто ставишь на Дамиэле крест? — прорычала я.
— Ты ведёшь себя эмоционально.
— О да, чёрт подери.
— Ты должна сосредоточиться, Каденс. Возьми себя в руки. Контролируй свои эмоции.
— Как
— Если бы ты мыслила трезво, то поняла бы, что я не поставил крест на твоём муже. Если бы я поставил на нём крест, то не помог бы ему исчезнуть до того, как его найдёт полковник Холифайр.
Я резко захлопнула рот. Я поняла, что он был прав. Я не могла ясно мыслить.
— Дознаватели только что взошли на борт, — сообщил он мне.
— Откуда ты знаешь? Эти стены звуконепроницаемые, даже для сверхъестественных органов чувств. Даже для органов чувств ангела.
— Только для органов чувств некоторых ангелов, — загадочно ответил он.
Я задумалась, затем объявила.
— У тебя есть панель с экраном внутри того подлокотника. Ты пользуешься ей, чтобы наблюдать за ситуацией.
Он поставил свою чашку с чаем.
— Ты всегда была умной девочкой.
— А теперь я очень умный ангел.
— Действительно. При прочих равных условиях полковник Холифайр тебе не ровня, — гордо заявил он. — Но условия не равны, Каденс. У Холифайра за спиной целый Легион Ангелов.
Я указала на себя, потом на него.
— Только не эти два ангела.
— Возможности нас двоих ограничены.
— Но мы это сделаем.
— Да, — согласился он. — Да, мы это сделаем.
— Ты знал, что полковник Холифайр обыщет этот дирижабль.
— Конечно. Как я уже сказал, он дотошен. В этом я не могу его упрекнуть.
Я знала это выражение в глазах моего отца. Этот взгляд я так часто видела на протяжении многих лет, когда была ещё ребёнком. Именно так он смотрел на меня всякий раз, когда критиковал мою работу, перечислял мои недостатки и намечал пути к улучшению. Я знала, что сейчас он думает о многочисленных недостатках полковника Холифайра. Он ничего не мог с собой поделать. Он был вынужден видеть несовершенства — и желать исправить их.
Двери в смотровой зал распахнулись настежь. В комнату ворвался полковник Холифайр, за ним следовал капитан Холлоуэй. Капитан Холлоуэй был правой рукой моего отца с тех пор, как я себя помню.
— Генерал, я сообщил полковнику Холифайру, что вы слишком заняты, чтобы встретиться с ним, — сказал он моему отцу.
— Заняты интригами, несомненно, — взгляд полковника Холифайра метался между мной и моим отцом.
— Вы забываетесь, полковник, — сурово произнёс мой отец.
— Расследование Мастера-Дознавателя превосходит любой ранг, генерал, — ответил полковник Холифайр тоном сальным, как сам жир.