Ангелы-хранители
Шрифт:
Собака внимательно смотрела на Трэвиса.
– Совсем как тогда с Гарри. Мы должны были оба умереть, мой отец и я, но я каким-то чудом спасся. И мы никогда не оказались бы на том проклятом шоссе, если бы не мой теннисный лагерь. Так что на сей раз деваться было некуда. Быть может, меня нельзя было обвинить в смерти матери во время родов и, быть может, нельзя было заклеймить за гибель Гарри, но на этот раз… Так или иначе, хотя в том не было моей вины, я понял, что проклят и приношу людям несчастья, а значит, им опасно слишком близко ко мне приближаться. И все, кого я любил, по-настоящему любил, были обречены на смерть. Что было ясно как день.
Только ребенок мог поверить, будто цепь трагических событий объяснялась тем, что он стал ходячим несчастьем.
В двадцать один год он окончил колледж, став к тому времени убежденным одиночкой. Правда, с возрастом у него выработался более разумный взгляд на смерть матери, брата и отца. Трэвис больше не считал себя проклятым и не винил себя в том, что случилось с его семьей. Он оставался интровертом, без закадычных друзей, отчасти потому, что утратил способность заводить зрелые отношения, а отчасти потому, что не хотел страдать из-за потери близких ему людей.
– Привычка и самозащита позволили мне сохранять эмоциональную изоляцию, – объяснил Трэвис Эйнштейну.
Собака встала и, преодолев разделяющие их несколько футов, подошла к Трэвису. Пристроившись у него между ног, она положила голову ему на колени.
Погладив Эйнштейна, Трэвис продолжил:
– Я понятия не имел, чем хотел заняться после колледжа, но в то время проходил призыв на военную службу, и я пошел добровольцем. Я выбрал армию. Спецназ. Мне нравилось. Возможно, из-за… чувства боевого братства. Ведь я был вынужден завести друзей. Понимаешь, я делал вид, будто не хочу ни с кем сближаться, но мне пришлось, поскольку я сам поставил себя в ситуацию, когда это оказалось неизбежным. Итак, я решил сделать военную карьеру. А когда сформировалась антитеррористическая группа – отряд «Дельта», я наконец определился. Парни из «Дельты» были крутыми, настоящими друзьями. Они звали меня Немой и Харпо [1] , поскольку я был не слишком разговорчивым, но вопреки своей натуре я все-таки обзавелся друзьями. Затем, в ходе нашей одиннадцатой операции, мой отряд перебросили в Афины, чтобы освободить посольство США от захватившей его группы палестинских террористов. Они уже убили восемь сотрудников посольства и продолжали убивать по одному человеку в час, отказываясь от переговоров. Мы атаковали внезапно, исподтишка, это был полный провал. Они расставили везде мины-ловушки. Девять человек из моего отряда погибли. Я оказался единственным уцелевшим. С пулей в бедре. Со шрапнелью в заднице. Но уцелевшим.
1
Адольф Артур Маркс, более известный как Харпо Маркс, – американский актер, комик, участник комедийной труппы «Братья Маркс».
Эйнштейн поднял голову.
Трэвису показалось, будто он увидел сочувствие в глазах собаки. Возможно, потому, что хотел его увидеть.
– Это случилось восемь лет назад, когда мне было двадцать восемь. Я демобилизовался. Вернулся домой в Калифорнию. Получил лицензию риелтора, потому что отец продавал недвижимость, а я понятия не имел, чем еще заняться. Я вполне преуспел, возможно, потому, что мне было плевать, купят ли дома, которые я показывал. Короче, я не давил на покупателей и не торговался. На самом деле я настолько преуспел, что стал брокером, открыл свой офис, нанял менеджеров по продаже недвижимости.
Именно так Трэвис познакомился с Полой. Пола была высокой красавицей-блондинкой, умной и забавной. Она была одним из лучших менеджеров по продаже и частенько шутила, что в прежней жизни, наверное, представляла интересы голландских колонистов, купивших у индейцев Манхэттен в обмен на бусы и безделушки. Она по уши влюбилась в Трэвиса. О чем ему так и сказала: «Мистер Трэвис, сэр, я по уши влюблена. Полагаю, дело в вашей мужественной сдержанности и немногословности. И мне еще не приходилось видеть, чтобы кто-то так удачно подражал Клинту Иствуду». Поначалу Трэвис ее отверг. Нет, он не верил, что принесет Поле несчастье, по крайней мере, на сознательном уровне. Он отнюдь не собирался вспоминать детские суеверия, но тем не менее боялся подвергать себя риску очередной утраты. Несмотря на нерешительность Трэвиса, Пола проявила завидную настойчивость, и со временем он был вынужден признать, что влюблен в нее. Причем настолько, что поведал ей о своей игре в пятнашки со Смертью, о чем еще не рассказывал ни одной живой душе. «Послушай, – ответила Пола. – Тебе вряд ли придется меня оплакивать. Кто-кто, а я точно тебя переживу, поскольку не умею держать при себе свои чувства. И всегда срываю злость на окружающих. Так что я наверняка укорочу твою жизнь как минимум на десяток лет».
Четыре года назад они поженились, ограничившись скромной церемонией в зале суда. Это произошло летом, после тридцать второго дня рождения Трэвиса. Он любил ее. Господь свидетель, как он ее любил!
И, уже обращаясь к Эйнштейну, Трэвис сказал:
– Мы этого не знали, но у нее был рак. Уже тогда, в день свадьбы. Десять месяцев спустя она умерла.
Собака снова положила голову Трэвису на колени.
Трэвис замолчал, он не мог говорить.
Он глотнул еще пива.
Погладил пса по голове.
И наконец продолжил:
– После этого я попытался жить, как обычно. Гордился собой, что продолжаю идти вперед, готов ко всему, держу хвост пистолетом и прочая хрень. Еще с год я занимался своим агентством недвижимости. Но все это больше не имело смысла. Два года назад я продал агентство. Получил неплохой доход из своих инвестиций. Перевел все в наличность и положил в банк. Снял этот дом. Провел последние два года… в мрачных раздумьях. И я не находил себе места. Тебя это не удивляет, а? Не находил себе места. Все вернулось на круги своя. Ко мне вернулись мои детские страхи. Я снова поверил, что приношу несчастье любому, кто со мной сблизится. Но ты изменил меня, Эйнштейн. Изменил буквально за один день. Богом клянусь! Похоже, тебя специально ко мне послали, чтобы показать, что мир полон загадок, странностей и чудес. И только круглый дурак способен сознательно от этого отказаться и позволить, чтобы жизнь прошла мимо.
Собака снова подняла на него глаза.
Трэвис взял банку пива, но она оказалась пустой.
Эйнштейн подошел к холодильнику и принес новую.
Взяв у собаки банку, Трэвис продолжил:
– И вот теперь, когда ты знаешь мою печальную историю, что ты по этому поводу скажешь? Думаешь, это мудро с твоей стороны оставаться со мной? Думаешь, ты в безопасности?
Эйнштейн тявкнул.
– Это значит «да»?
Эйнштейн перекатился на спину, подставив Трэвису живот, совсем как тогда, когда позволил надеть на себя ошейник.
Трэвис отставил пиво, встал со стула, сел на пол и погладил собаку по животу:
– Ладно. Но только не вздумай у меня умирать, черт бы тебя побрал! Только попробуй!
6
Телефон в доме Норы Девон зазвонил снова в одиннадцать вечера.
Это был Стрек:
– Ты уже в кроватке, куколка?
Она не ответила.
– Хочешь, чтобы я был там с тобой?
После последнего звонка Стрека Нора много думала, как его осадить, и ей в голову пришло несколько угроз, которые, по ее мнению, могли сработать.