Ангелы приходят всегда
Шрифт:
– Но ведь дело сделано, все ясно! Ты слышал, что девушка говорила Лазарю вчера в машине? Ты видишь, что он сегодня утром написал на листке? Все решено – он оставляет иночество.
– Мне пока ясно только одно – они любят друг друга, об остальном судить рано. Они договорились встретиться вечером, так что время есть. Подождем.
– Хорошо, подождем… Но какой бы выбор они ни сделали, они проиграют. Это называется «двойной капкан». Ладно, не будем спорить. Что же нам, так и стоять здесь соляными столбами? Раз уж мы оба посланы сюда и должны ждать, а ты вдобавок приставлен следить за мной, то давай поговорим лицом к лицу. Встретимся, так сказать, по-людски. Разумеется, никакого перемирия. Обнажим шпаги остроумия и острословия ради пославших нас и посмотрим, кто искуснее.
– Пусть будет так, – немного подумав, согласился собеседник. – На каком человеческом языке предпочитаешь общаться?
– Забавно поболтать на праязыке первых людей. Вообще люблю говорить на мертвых языках. Можно на латыни, например. Красиво, хотя немного банально. Или на языке ацтеков. Весьма оригинально. Собственно, мне все равно. Выбирай ты.
– Я в таких случаях предпочитаю говорить на языке страны, в которой нахожусь, или народа, с которым имею дело. Но здесь получается непросто: имеем дело с русскими, а находимся в Америке.
– Современные языки… Скучно. Впрочем, мне все равно. Давай по-русски. Если надоест, перейдем на английский.
– Договорились.
Почти одновременно собеседники материализовались и двинулись огибать дом по направлению друг ко другу. Они сошлись на углу.
Один из них выглядел похожим на персонажа гангстерского кино: длинный темный плащ, элегантный костюм, черные лаковые ботинки, рубашка с золотыми запонками, галстук с дорогой заколкой в виде змеи, шляпа, охваченная по кругу черной бархатной лентой, короткая модная стрижка, хищный и одновременно притягивающий прищур глаз, дымящаяся сигарета в длинных неровных пальцах. Он казался значительно взрослее и утомленнее своего собеседника.
Другой был одет в светлый легкий полуплащ, белую, тонко расшитую бисером свободную рубашку, белесые джинсы и светлые, не по сезону, летние туфли. Вокруг шеи с изящной небрежностью был накинут почти прозрачный шарф, красиво развивавшийся от малейшего дуновения ветра. Длинные волнистые волосы золотистого оттенка, были перехвачены широкой лентой, на манер древних тороков, непременного атрибута ангельского головного убранства на иконах. В правой руке он непринужденно держал что-то наподобие маленького брелока в виде старинных весов. Выглядел он молодо. Лицо его было открытым и добрым, но с оттенком той мудрой печали, что украшает прежде времени повзрослевших юношей. Он заговорил первым:
– Меня зовут Возвышение Божие или просто Высота. Ты назовешь свое имя? Только не лги. Если не хочешь открываться, лучше промолчи.
– Высота-а-а… – присвистнул собеседник, выпуская тонкую струйку сигаретного дыма. – Это серьезно! Значит, и в самом деле многое зависит от того, какой выбор сделает эта парочка, раз послан сам Высота. Естественно, и эти весы в твоей руке, Иеремиил. Как же я не приметил их тогда, у смертного одра Евагрия? Ты ведь, насколько я знаю, с ними не расстаешься с того дня, как тебя стали посылать к людям. Значит, в деле с Евагрием я победил самого Иеремиила! Что ж, я не буду тебе врать относительно моего имени, потому что мне есть, чем гордиться. Я – Руф.
– Руф, Руф… – на мгновение задумался юноша и потом, словно что-то вспомнив, торжествующе воскликнул: – Чем же тебе гордиться!? Тем, что тебя победила пятнадцатилетняя Марина?!
– Гордиться мне есть чем, помимо этой девчонки. А, собственно, что Марина? – не подал вида Руф. – Не так уж она и победила. Это трус Феотим, отважный подглядыватель через окно темницы, все потом разукрасил и расписал, как в сказке: «Зловонный дракон, с множеством змей на шее… Рванулся и упал, чрево его расселось и он лежал мертвым…» Знаю, читал эти фантазии. Хорошо хоть потом кое-где в «Житиях» подчистили этот бред. Правда, приписали мою неудачу моему господину, который и правда там был, но только позже. Зато вконец запутали дело, потому что про ночной визит Феотима вычеркнули, и стало непонятно, откуда вообще известно про эти геройства Марины против нас, да еще в таких подробностях, если в темнице никого из людей больше не было, а Марину вскоре казнили. Вот и хорошо, что запутали… – Руф жадно затянулся и обильно выпустил дым. – Ладно, ты скажи, где этот ваш сказочник Феотим видел, чтобы духа можно было убить? Где он видел мертвого духа?!
– Не оправдывайся, – ответил Высота. – Феотим описал то, что увидел своими глазами. И если уж ты валялся, как мертвый, то не цепляйся за слова, а признай свое поражение. Ты знаешь не хуже меня, что кроме временной смерти есть смерть вечная. В этом смысле ты, к сожалению, уже мертв. А разночтения в «Житиях» – это, увы, человеческое. Но они не так уж серьезны, суть-то одна: ваше зло побеждено пятнадцатилетним подростком. И это несомненная правда! Уж ты-то знаешь.
– Послушай, Высота, – Руф перевел разговор на другую тему, – предлагаю прогуляться по земле. Все же не каждый день мы выступаем в роли людей. Тем не менее работаем-то с человеческим материалом. Пойдем к людям, посидим по-человечески в каком-нибудь уютном заведении, послушаем музыку, что-нибудь закажем, – он игриво улыбнулся. – А то, как у них говорят: «В ногах правды нет».
Спутники покинули двор и вышли на немноголюдную улицу. С обеих ее сторон тесно прижимались друг к дружке припаркованные автомашины. Чахлые деревца усугубляли унылость городского пейзажа.
Руф цокнул языком:
– И этот город они называют столицей мира. Так. Нам отсюда, как я вижу, еще минут двадцать идти до ближайшего ресторана. Ага, вот там, на площади что-то виднеется… – подытожил он, неопределенно указывая рукой на плотную стену домов. – Все-таки зря человек пал, – Руф хитро прищурился, – имел бы сейчас невесомое тело, а не такой грубый мешок с костями и мясом, и передвигался бы, глядишь, побыстрее. А Бог-то какой добрый! Взял и выгнал из рая Адама и Еву. Сразу так…
– Так называемое изгнание Адама и Евы из рая было милостью Божией! – ответил Высота.
– Это еще почему?
– Потому что если бы Адам и Ева не ушли после своего падения, то сам рай стал бы для них адом. Они ведь не каялись. А жить без покаяния – это ад. Человечеству нужно было пройти долгий путь на земле, среди страданий, чтобы прийти к покаянию. Каждый человек проходит в своей жизни такой путь.
– Но какой ценой проходит? – Руф смерил собеседника надменным, насмешливым взглядом и закурил новую сигарету. – Сам знаешь, что в мире творится. Я на днях смотрел интернет. А что? Удобно! Не нужно облетать землю и лазить по ее закоулкам, чтобы быть в курсе событий. Полазил по интернету, и все как на ладони. Так вот, полазил я, и если бы был человеком, то у меня волосы на голове не просто бы дыбом встали, а вообще повыпадали. Тринадцатилетняя мать и пятнадцатилетний отец выкинули своего новорожденного младенца из окна. Потом подобрали умирающего младенчика, положили в пакет с надписью «С днем рождения, мама» и подкинули его к церкви. Любовники занимались сексом в лесу, недалеко от своего поселка, причем она изменяла мужу. Два пацана их заметили. Так он говорит: «Мальчики, идите сюда». И задушил обоих, чтобы не проболтались в поселке. Как ты догадываешься, все это происходит не без участия воинов Люцифера. Я спрашиваю, если столько зла вокруг, кто правит – Бог или Люцифер?
– Правит Бог, – спокойно и уверенно ответил Высота.
– Бог?! – Руф засмеялся. – А если Бог, то зачем Он дал людям, да и нам тоже, возможность делать зло?! Лучше бы мы все были его роботами. Я вот согласен быть его роботом, потому что у меня вся эта гадость, в том числе и моя, уже из ушей лезет.
Высота грустно посмотрел на собеседника:
– Причем тут роботы? Ты играешь со мной, Руф. Я бы с радостью поверил в твою искренность, но уже столько раз слышал подобные речи от вашего брата. Каждый раз эти речи скрывали ловушку и оказывались ложью. И потом, что касается человека, то ему, дабы понять, что рабом Божиим быть лучше, чем мнимым господином, нужно много натерпеться от самого себя. Нужен опыт. А если спросить человека в начале жизни, пока он еще не отведал скорбей, хочет ли он быть рабом Божиим, то он, скорее всего, ответит: «Я? Рабом? Да я сам все могу!» И еще. Предположим, люди говорят Богу: «Хотим быть Твоими рабами». Но Он-то не принимает их в рабство! Он хочет, чтобы они стали Его друзьями. Вот оно что. А какие же друзья без свободной воли? Вот и остается выбор: зло делать или добро.