Англичанка
Шрифт:
Келлер неодобрительно нахмурился.
— Рассуждаете, как штабная крыса, — заметил он.
— При чем здесь это?
— Вы и вам подобные не можете работать в поле, без явок и номеров в пятизвездочных отелях.
— Евреи не ходят в походы, Келлер. Последний раз, уйдя в поход, они сорок лет проваландались по пустыне.
— Моисей нашел бы Землю обетованную куда быстрее, если б заручился поддержкой ребят из моего полка.
Габриель взглянул на женщину в дождевике — та все еще смотрела вперед, сохраняя на лице пустое выражение. Затем он обратился к Келлеру:
— Как нам быть?
— Не нам, — ответил тот. — Я все сделаю один, как в Северной Ирландии: один человек в засаде, бинокль и мешочек для справления нужды. Старая школа.
— А вдруг вас заметит какой-нибудь фермер?
— Если боец спецназа ВДС сидит в засаде, фермер перешагнет через него и не заметит. — Келлер посмотрел немного на свечи. — Я как-то неделю провел на чердаке в Лондондерри, наблюдая за предполагаемым террористом ИРА. Тот обосновался в доме через улицу. Внизу, подо мной, жила католическая семья — они так и не узнали, что я прятался у них над головой. Когда я уходил, они тоже ничего не заметили.
— А что стало с террористом?
— Попал в аварию. Такая трагедия, без шуток. Он был столпом своего общества.
Услышав шаги, Габриель обернулся — женщина покидала церковь.
— Сколько сможете просидеть в долине? — спросил он.
— Если как следует запастись едой и водой, то где-то с месяц. Однако нам и двух суток хватит за глаза, узнаем — в доме ли заложница.
— Эти сутки могут стоить ей жизни.
— Могут, но потратим мы их не зря.
— От меня что потребуется?
— Если подбросите до места — я не обижусь. Потом можете обо мне забыть.
— То есть без зазрения совести могу смотаться на денек в Париж?
— За каким чертом вам надо в Париж?
— Думаю, пора поговорить с Грэмом Сеймуром.
Келлер не ответил.
— Что-то не так, Кристофер?
— Да нет, просто я два дня просижу по ноздри в грязи, а вы смотаетесь в Париж. Странно…
— То есть лучше мне залечь в грязь, а вы отправитесь потолковать с Грэмом?
— Нет, — ответил Келлер и похлопал Габриеля по плечу. — Поезжайте в Париж. Там самое место штабной крысе.
Они уже давно не спали и потому вернулись — с интервалом в десять минут — в гостиницу, где разошлись по номерам. Габриель быстро провалился в забытье без сновидений, а когда открыл глаза, комнату заливало ослепительное сияние провансальского рассвета. Габриель спустился в столовую; Келлер уже сидел за столом — гладко выбритый и свежий как огурчик. Шпион и убийца кивнули друг другу, словно совершенно незнакомые люди; Габриель сел через два столика от Келлера. Они оба молча позавтракали, а после отправились в старинный центр города. На сей раз — за покупками: Келлер приобрел теплое пальто, темный вязаный свитер, рюкзак и два рулона брезента. Еще он запасся водой, готовыми продуктами и полиэтиленовыми пакетиками на «молнии». После шопинга они сытно пообедали, при этом Келлер отказался от вина. После, по пути к долине, где стояли три виллы, он переоделся. Когда Габриель остановился у границы долины, Англичанин, не говоря ни слова, выбрался из машины и быстро, будто заслышавший охотника олень, исчез в подлеске.
На закате Габриель позвонил Грэму Сеймуру в Лондон: назвал место встречи в Париже. В ту ночь Господь — во всей своей безграничной мудрости — послал на Люберон осеннюю бурю. Габриель лежал на кровати у себя в номере, слушая, как барабанит дождь в окно, и представляя, как мокнет в засаде Келлер. На следующее утро он позавтракал в компании газеты и седого официанта, затем отправился в Авиньон, где сел на скоростной поезд до Парижа.
17
Париж
— Я уж думал, что потерял тебя.
— Прошло всего пять дней, Грэм.
— Пять дней — это целая вечность, когда тебе в затылок дышит премьер.
Они прогуливались вдоль набережной Монтебелло, проходя мимо лотков букинистов. Габриель надел джинсы и кожаную куртку; Сеймур — пальто-честерфилд и туфли ручной работы, подошвы которых с виду не касались ничего, кроме ковра в коридоре между кабинетом самого Сеймура и начальника МИ-5. Несмотря на обстоятельства, Грэм получал от прогулки удовольствие: давненько он не выбирался в Париж (или еще куда) без телохранителей.
— Ты поддерживаешь с ним прямую связь? — спросил Габриель.
— С Ланкастером?
Габриель кивнул.
— Уже нет, — ответил Сеймур. — По его просьбе Джереми Фэллон теперь выступает как буфер между нами.
— А с ним ты как общаешься?
— Лично и с большой осторожностью.
— О твоем участии еще кто-нибудь знает?
Сеймур покачал головой.
— Я занимаюсь этим делом в свободное время, — устало произнес он. — Приходится следить за двадцатью тысячами джихадистов, считающих наш островок своим домом.
— Как ты только справляешься?
— Если не считать того, что директор думает, будто я продаю государственные секреты врагам, а жена подозревает меня в адюльтере, то довольно неплохо.
У одного из лотков Сеймур остановился, притворившись, будто выбирает книгу. Стоя у него за спиной, Габриель оглядывал улицу — проверял, нет ли «хвоста». Поза эта выглядела чересчур неестественной: слишком часто Габриель видел в ней других шпионов. Задувал ветер, и от этого на воде образовались пенные барашки. Когда Габриель обернулся, Сеймур сжимал в руках потрепанный экземпляр «Графа Монте-Кристо».
— Ну? — спросил он.
— Классическая история о любви, обмане и предательстве, — сказал Габриель.
— Я хотел знать, не следят ли за нами?
— Похоже, мы оба умудрились проскользнуть в Париж, не привлекая внимания наших друзей из французской разведки.
Сеймур вернул томик Дюма на раскладной стол и пошел дальше. На ходу он вынул из внутреннего кармана честерфилда конверт.
— Прошлой ночью его оставили приклеенным под скамьей в Хэмпстед-Хит. — Он передал конверт Габриелю. — Два дня — или девчонка умрет.