Англичанка
Шрифт:
— Где она сейчас?
— Круги нарезает.
— А где вы?
— В двух машинах позади нее.
Нажав «отбой», Габриель спрятал свой телефон и достал из кармана тот, что забрал на лодке у Лакруа. Все произойдет быстро, снова подумал он. Если не среагировать адекватно, Броссар улизнет. Будь у Габриеля в распоряжении двенадцать сотрудников и четыре машины, операция прошла бы как по маслу. Вместо этого у него всего два транспортных средства и пытавшийся когда-то убить его киллер в напарниках. Габриель — чисто для убедительности, чтобы не выдать себя, — отпил глоток пива. Затем уставился в дисплей мобильного, на часы, что так медленно отсчитывали оставшееся время.
15
Экс-ан-Прованс, Франция
В 17:18 время как будто остановилось. Далекий шум машин угас; люди на площади замерли, будто написанные маслом на холсте рукой Ренуара. И Габриель, реставратор, мог вволю ими полюбоваться. В закусочной четверо упитанных немцев изучали меню. Две шведочки в сандалиях озадаченно всматривались в полиграфическую карту города. У подножья колонны сидела симпатичная женщина, а на коленях у нее — мальчик лет трех-четырех. И наконец, за летним столиком кафе «Ле Прованс», в компании металлического чемоданчика, ждал своего визави крупный мужчина. В чемоданчике лежала сотня тысяч евро. Сотня тысяч, выделенная человеком без страны и имени, известным просто как Поль. Габриель снова взглянул на женщину у колонны, и перед мысленным взором у него полыхнул взрыв. Потом он перевел взгляд на одинокого мужчину за летним столиком. Было уже двадцать минут шестого. В тот момент, когда часы Габриеля показали 17:21, мужчина встал и, подобрав чемоданчик, ушел.
— Если кто-то из вас не явится, есть запасной план?
— Кафе «Ле Сезанн», вверх по улице.
— И долго он будет тебя ждать?
— Десять минут.
— А если не придешь?
— Сделка не состоится.
Как это профессиональный преступник мог не явиться на встречу, где его ждал лакомый кусочек — сто тысяч евро? Все просто, этот преступник схлопотал пулю в лоб и покоится на дне Средиземного моря. Рене Броссару этого знать, само собой, не положено, вот зачем Габриель держал мобильник мертвеца наготове. Он взглянул на упитанных немцев, на шведок, на мать и ребенка — последние еще горели где-то в темных закоулках его памяти. Было двадцать две минуты шестого. Восемь минут — и погоня начнется. Одна ошибка — и все пропало. Одна ошибка, и Мадлен Хэрт умрет. Габриель отпил еще пива, отдающего полынной горечью. Беспомощно взглянул на мать и ребенка, на то, как их пожирает пламя.
В 17:25 Габриель еще раз позвонил Келлеру.
— Где она?
— Все еще круги нарезает.
— Может, она водит вас за нос? Вдруг есть вторая машина?
— Вы всегда такой пессимист?
— Только если на кону жизнь невинной девушки.
Келлер не ответил.
— Где она сейчас?
— По-моему, направляется в вашу сторону.
Габриель отключился и достал телефон Лакруа. Набрал номер Броссара и, зажав пальцем микрофон, поднес мобильник к уху. Два гудка. Броссар ответил:
— Ты, сука, где?
Габриель еще плотнее зажал пальцем микрофон.
— Марсель? Это ты? Почему не пришел?
Габриель нажал «отбой», выждал полминуты и, снова зажав микрофон пальцем, перезвонил Броссару. Тот ответил после первого же гудка.
— Марсель? Марсель! Я сказал тебе больше не звонить. Даю три минуты — потом ухожу.
На этот раз первым отключился Броссар. Габриель спрятал телефон и уже со своего перезвонил Келлеру.
— Как прошло? — спросил Англичанин.
— Он думает, что Лакруа жив и здоров, но попал в зону плохой связи.
— Нехорошо.
— Где она?
— Подъезжает к площади Генерала де Голля.
Отключившись, Габриель проверил время: осталось три минуты. Потом Броссар покинет и второе место встречи. Он встревожится и наверняка приметит идущего за ним человека. Особенно если этот человек пил пиво в пабе напротив кафе, где сам Броссар ждал Лакруа. Но если Габриель пойдет впереди, то Броссар по пути к машине вряд ли отнесется к незнакомцу с подозрением. Это было одно из золотых правил Шамрона, утверждавшего порой, что лучше идти впереди объекта, чем красться за ним.
Габриель взглянул на часы: когда те показали 17:28, он встал из-за стола и, зажав шлем под мышкой, отправился вниз по улице Эспариат. «Ле Сезанн» оказалось последним заведением справа в том месте, где улочка вливалась в Плас-дю-Женераль-де-Голль. Броссар сидел за летним столиком; пройдя мимо него, Габриель буквально физически ощутил, как француз сверлит его взглядом в спину, однако заставил себя не оборачиваться. Мопед стоял там, где Габриель его и оставил, припаркованный в ряду с другими, под платаном, который уже начинал ронять листья — три или четыре упало на седло, и, стряхнув их, Габриель сел на мопед. Надел шлем и в зеркало заднего вида посмотрел на Броссара. Тот как раз поднялся из-за столика и ступил на узкую улочку.
Через пару секунд Броссар прошел мимо, чуть не задев Габриеля плечом. Донесся запах одеколона. При желании Габриель мог даже вырвать чемоданчик у Броссара из левой руки. Прежде француз нес деньги в правой, однако сейчас он звонил по сотовому.
Габриель завел мотор, когда Броссар вышел на площадь Генерала де Голля, медленно поводя головой из стороны в сторону, словно танк башней. По вечерней площади бродили толпы людей, и если бы не сияющий в закатных лучах металлический чемоданчик, Габриель потерял бы Броссара из виду. Подойдя к тротуару на границе кольца, тот уже спрятал телефон в карман и открыл дверцу черного «мерседеса». Когда Броссар садился в салон, мимо промчался «рено», который затем свернул на бульвар Републик. Десятью секундами позже тот же маневр повторил и «мерседес». Габриель невольно улыбнулся, не веря в удачу: порой и правда лучше идти впереди человека, чем следом за ним. Дав газу и следя за габаритными огнями «мерседеса», он выехал на дорогу. Одна ошибка — и все будет кончено. Одна ошибка, и девушка умрет.
По бульвару они достигли авиньонской трассы и по ней направились на север. Примерно с милю по бокам тянулись сплошь витрины магазинов, приходилось останавливаться на светофорах. Однако постепенно лавки уступили место жилым кварталам, а после дорога и вовсе перешла в четырехполосное шоссе. Спустя еще милю справа показалась автозаправочная станция — к ней Келлер и свернул, тогда как «мерседес» вырвался вперед. Шоссе резко перешло в обычную дорогу с двусторонним движением. Габриель, стараясь держаться за «мерседесом» на расстоянии в пятьдесят метров, поехал дальше. Келлер вскоре должен был присоединиться к нему.
К тому времени солнце зашло за горизонт, и ночь опускалась с быстротой театрального занавеса. Кипарисы по обочинам дороги из темно-зеленых стали черными, потом тьма поглотила их вовсе. Мир Габриеля сжался до белого света передней фары и красного — габаритных огней — впереди; гудел движок мопеда, а позади, в нескольких метрах, урчал «рено» Келлера. Взгляд Габриеля оставался прикован к задним огням «мерседеса», тогда как перед мысленным взором стояла карта Франции: в этой части Прованса деревушки и городки шли друг за другом впритирку, словно жемчуг на нити. Если погоня продолжится в том же темпе, то вскоре Броссар въедет на территорию Воклюза, а там — в Любероне — деревушки пойдут куда реже, дорога станет неровной. Вот там-то, наверное, и держат Мадлен Хэрт. В каком-нибудь уединенном местечке, куда ведет единственная дорога. На ней заметить «хвост» будет проще простого.