Англии капец!
Шрифт:
Ребятам этот путь казался неправильным. Точнее говоря, нормальный путь, только зачем упираться как бараны в ворота так долго? Так примитивно. Есть несколько способов, путей захвата власти. Атланты пошли экономическим путем - им нужны 'банановые республики', полностью, или значительно, зависимые от атлантов экономически. А другие пути просты. Есть две страны. Сначала просто война - как результат - одно правительство погибает, переходит на службу победителю. Второй вариант - мир и последующий брачный договор, чтобы на втором витке мутить интригу - с наследником, как потенциальным правителем двух стран. Хотя Ринат посмеивался над тем, что это примитивные, начальные ходы. Сорок семь моделей по захвату власти попаданцы разработали, продумали, обсудили,
Главный экономический удар по англам был уже готов - мериносы плодились и процветали на островах, англичане скоро могут начать подтираться своей грубой шерстью. Хотя... отличная шерсть и самим нужна, атланты не спешили вторгаться на рынок, самим надо развивать легкую промышленность.
Но к англичанам не только неприятности от попаданцев приплыли. Парни были не жадные, готовили и 'косточку' - поддержку в столетней войне. А что? Надо поддерживать их войны, и французы получат свою 'косточку', ее Катрин Валуа отвезет в Париж.
Французы не могли объединиться и вели свои мощные интриги между арманьяками и бургильонами, 'маньяки и бульоны' - как над ними потешался Лешка - злобствовали на полную катушку в интригах: никто из попаданцев не сомневался, что это 'маньяки' травили Ричарда пятого и сумасшедшего французского короля, старика Карла. Зубриков с осуждением качал головой, вот ведь мерзкая двуличная скотина: 'За папочку Катрин они еще ответят. Мало не покажется. Катенька она такая, настоящая Валуа - всем наваляет!'
Когда ребята решили, что пусть каждый по-своему с ума сходит, они перестали обращать внимание на Лешкины фортели. Ринат не собирался торчать в Корнуолле - кому он нужен! У него и в метрополии дел было полно. Это поначалу мальчишки были под мощным прессом педагогов, а после года обучения грамоте - уже Аматов и Лещенко строили маленьких, будущих легионеров. А Зубриков, вроде бы, как бы ни при делах оставался - он четко знал грань, свое место, да и хватало ему головной боли с новыми мальчишками и девчонками, которых выкупали из рабства и привозили на Мадеру. Времени и так не хватало на всякие милые сердцу глупости и выкрутасы. Эта зима, вся эта война за Корнуолл, была отпуском для ребят. И они спешили дела делать жестко, быстро, решительно - никому не понравилась Англия. Климат сырой. Зубриков надоел со своим нытьем:
– Во Францию, что ли метнутся? Жанне 13 лет...
– Забирай свою Валуа и вали в Пари, а Жанну не тронь, - серьезно, в который раз перебил его Ринат. Потом добавил тихо.
– Несчастная она. В девятнадцать лет сожгли девчонку... куда этот мир катится? Может быть, сейчас дольше проживет. Да и притихли вояки. Не мычат, не телятся. Мы мешаем им начать войну. В Орлеане все спокойно!
– 'Моя Валуа' моего лица даже не видела! Как я ей в Париже помогу?
– Вы 'штирлицы', вам виднее, - рассмеялся Костик.
– До этого Парижа не так далеко. Валуа не девочка, но ты ее лучше не обижай.
– Кармические последствия необратимы, сам знаю, - согласился с ним друг.
Глава 11 'Оглушил - победил'. Легат Аматов
'Вставай, просыпайся, вредный Мыш!' - сквозь сон услышал Петр, и сразу узнал голос подруги, очень недовольный голос. Не понимая, чего под утро может понадобиться от него этой суматошной, он потряс головой, и собрался было встать и пройти умыться - Кошечка ведь не отстанет, надо себя хоть немного в порядок привести. Внезапно он понял, еще Фелис не начала объясняться - 'Тревога! Нападение!' он резко вскочил с постели и начал одеваться. Фелис, ничего ему не поясняя, убежала будить очередного минера, мальчишки спали в отдельной комнате, хорошо устроились - номер на троих, девчонки по десять человек расселялись. Жаль, окна не было в их комнате, тогда Петр мог бы посмотреть на улицу. А так ему оставалось быстро одеться, приветственно кивнуть ребятам, Симону он сказал одно: 'Тревога!'.
При объявлении тревоги всегда звучал звон колокола, сейчас ничто не нарушало предрассветную тишину и покой здания 'Аукциона Торбур'. Петр подумал, что и такое возможно, и такое проходили на учениях, зачем врагу раскрывать, что мы готовы к отпору. Ударим внезапно - половина победы. Кому только в голову взбрело нападать на атлантов? Недавно же помирились с этими рабовладельцами проклятыми. Петру не нравилось в Англии, не очень нравилось в Корнуолле - люди были слабые, люди были... неприятные. Что бы там не говорил брат Константин, но у Петра не было к ним понимания. А сострадать он вообще не мог - о своих детских страданиях ничего не помнил, смутные проблески - слишком долго старался забыть страшные дни и ночи. Забыл. Как грязные веточки, брошенные в пламя костра, они пошипели, потрескались и сгорели, только пепел развеял ветер. Бывшие рабы мальчишки ярко жили: весело, трудно, бодро и быстро, не успевая придти в себя от все новых и новых - порой таких удивительных - впечатлений. Атланты - это сила, светлая сила. А в Англии и Корнуолле слишком пасмурно и сыро.
Маленький минер спустился по лестнице на первый этаж, в большую гостиную перед залом Аукциона. Мари, десятница амазонок, указала ему на кресло в углу, не прерываясь от назначения задач для трех девочек.
Мышонок присел и подумал, что дурачкам, вздумавшим напасть на Торбур, он не завидует: Анна, Элиза и Ника были не просто стрелками, эта троица вытягивала все олимпиады по стрельбе, и серебряный кубок лучших, именно благодаря их заслугам, не покидал расположения корпуса амазонок Апфии. Девчонки были 'чертовками' так называл их брат Алекс, от слова 'чертус' - меткий, смертельно меткий, один выстрел - и прощай. Для амазонок Апфии брат Алекс написал отличную веселую песенку, которую любили распевать у костра все девчонки: 'Болтом вам прилетело и тю-тю'. У девчонок была мания, очень любили они употреблять всякие свои особые определения, со своим амазонским смыслом, переиначивая всем понятные значения. 'Итютю' быстро стало определением для неудачников, опозорившихся мальчишек: 'Иди отсюда, итютю, тренируйся больше' - могли послать девчонки неприятного им мальчишку. Петр усмехнулся - воображалы и подражули - морякам подражают, вот у них слова мудреные, сразу понятно, что особые, с древнего Атлантского языка дошли.
Когда вся троица минеров собралась к ним подошла Мари и кивнула в сторону большой залы: 'Пошли, поговорим'. Они пошли в зал.
– Нападение. Четыре каракки, некрупные. Человек двести-триста заявились. Может и больше, до Торби недалеко, могли набиться толпой на корабли. Сведения были, легаты знали о подготовке англичан пройтись по Девону. А они к нам обнаглели. Совсем нюх потеряли, сопливые, - усмехнулась амазонка, но быстро вернула достойный, спокойный тон в голос.
– Заметили, встречаем. Мы справимся до подхода наших с Плима. Я хотела вас с арбалетами по точкам расставить, но с Плима пришла команда - нужны пленные. Узнать, кто это такой наглый выискался. На Торбур напасть, соплюшки корявые. Без мин никак, мальчики. Пойдете подземным ходом.
– Нужно оглушить, - с пониманием кивнул головой Симон, старший минер троицы.
– А сколько пленных надо?
– Да не знаю я, - пожала плечами Мари.
– Они скоро на приступ пойдут. Будут в двери ломиться. Тараны только с собой могли привезти. Ничего у них не выйдет. Мы спокойно отобьемся, но вы же знаете - с близкого расстояния мы только трупов понаделаем из этих итютю.
– Мари, - улыбнулся ей Петр.
– Сколько. Пленных. Надо? Сто?
– Да зачем столько! Мыш ты, непонятливый! Не строй из себя самого умного, ты не самый умный - я самая умная, - скромно ответила Мари и улыбнулась.
– Дураки ломанутся к дверям, вокруг здания начнут бегать, да хоть на крышу пусть карабкаются, сопливцы. Этих мы постреляем. Вы мне тех оглушите, которые в сторонке стоят - руководители, а таких немного - дошло до умника?