Англия, Англия
Шрифт:
Не сходя с места, Парламент издал свой первый административный указ — присвоил сэру Джеку Питмену титул Губернатора Острова. То была чисто номинальная, почетная должность, наделенная, впрочем, остаточными правомочиями — начертанными лучшим каллиграфом на тончайшем пергаменте — на то, чтобы в случае угрозы благополучию нации приостанавливать деятельность Парламента и действие Конституции и править единолично. Эти правомочия были изложены и записаны по-латыни, дабы сгладить их воздействие на голосующих. Сэр Джек, сидя на золоченом троне, напомнил о священном доверии и воскресил в памяти собравшихся образы прежних капитанов и губернаторов Острова, в особенности принца Генри Баттенбергского, который доказал свой патриотизм, героически погибнув на Ашантийской войне 1896 года. Следующим губернатором — тут сэр Джек подчеркнул, что в его грамматике мужской род всегда объемлет женский, — сделалась вдова принца, высокородная принцесса Беатрис; она правила вплоть до своей смерти, последовавшей почти полвека спустя. Сэр Джек смиренно признался в неведении относительно даты своего собственного переезда в мир иной, но простосердечно предложил в преемники свою обожаемую леди Питмен.
Пока колокола Вентнора торжествующе звонили, на той стороне Ла-Манша молодая уроженка Острова, выбранная лично сэром Джеком и олицетворявшая Изабеллу Фортюбисскую, подала в Международный суд в Гааге иск с требованием признать недействительной сделку о купле-продаже Острова, заключенную в 1293 году. Затем боевая колесница в стиле Боадицеи отвезла девушку в «Дойче-банк», где она открыла счет на имя «Народа Великобритании» и положила на него сумму в шесть тысяч марок и один евро. В качестве телохранителей ее сопровождала дружина из крестьян конца тринадцатого века, чье присутствие было призвано подчеркнуть, что так называемая покупка Острова Эдуардом I являла собой обман народных масс, которым толком не объяснили суть договора. Среди крестьян были менеджеры «Питко», выражавшие образными, тщательно отрепетированными фразами свое отношение к аннексии и семи векам замалчивания преступления.
Затем колесница отвезла Изабеллу Фортюбисскую к вокзалу, где ее ждал специальный экспресс на Брюссель. В бельгийской столице ее встретили юридические представители фирмы «Питмен-Оффшор-Интернэшнэл», подготовившие заявление Острова с просьбой о срочном приеме в Европейский союз.
— Настал решающий момент, — заявил глава команды «ПОИ» прессе всего мира, — наступила кульминация долгой борьбы островитян за свободу, борьбы, на протяжении веков протекавшей под знаком героизма и бесстрашия. Отныне Остров смотрит на Брюссель, Страсбург и Гаагу как на гаранты своих прав и свобод. Этот момент открывает грандиозные перспективы, но он же чреват огромной опасностью: Союз должен действовать решительно и твердо. Было бы более чем трагично допустить прямо на северном пороге Европы повторение истории с бывшей Югославией.
На лондонской фондовой бирже случился такой Черный Вторник, что в обед торги приостановили без указания сроков — зато акции «Питко» по всему миру стремительно подскочили. В тот вечер, сидя у необаварского камина, в котором с пламенным патриотизмом горели дрова из возросших на Острове дубов, сэр Джек пил и пил. В мыслях, на видеомониторе и благодаря устным отчетам он вновь переживал произошедшее. Хихикал, переслушивая свои заранее записанные речи. Жонглировал полудюжиной телефонных трубок, делясь впечатлениями с каждым из своих восторженных слушателей поочередно. Любезно принял звонки от нескольких редакторов газет, желавших принести поздравления. Они называли событие «первым бескровным «соир d'etat» в мире со времен…» — черт их упомнит, с каких времен. Твердили, что сделан Новый Шаг к Новой Европе. Долой шаблоны. Питмен-Миротворец. Приплели Давида и Голиафа. А также Робин Гуда. Ведущему обозревателю одного из самых интеллектуализированных изданий сэра Джека весь этот драматичный день напомнил «Фиделио»: как были разрублены оковы! О да, чувствовал всем сердцем новоиспеченный Губернатор, некоему человеку все это понравилось бы. Почтительно склоняясь перед гением — нет, скорее с ощущением своей равновеликости ему, — он позволил славной «Героической» восславить свой триумф.
Тем слаще победа, чем хуже осознают ее истинную грандиозность те, кто ей аплодирует. К примеру, делать Остров членом Европейского союза он вовсе не собирается. Тамошнее трудовое законодательство, регулирование деятельности банков и прочее разное — это же просто катастрофа! Пусть Европа отвлекает от него Вестминстер, пока все не устаканится, большего от нее не требуется. Предложение выкупить Остров за шесть тысяч марок и один евро? Надо быть круглым дураком, чтобы воспринять его всерьез, а не как выстрел солью в зад метрополии; счет он закрыл, прежде чем пресса успела погрузиться в брюссельский поезд. Что же до попытки опротестовать законным путем договор от 1293 года — дело гиблое: вообразите сами, какой ящик Пандоры откроет Европа, решив дело в пользу Острова. А этот гребаный островной парламент — нет, вы только поглядите на этих нахалов из Совета, каждый сам себе Гарибальди… Так и тянет вскочить с губернаторского трона и сказать им, не по-латыни сказать, по-английски, чтобы каждый дурак и остолоп допер: «Через неделю я назначу перерыв в работе парламента». Нет, мудрено, не поймут. Надо будет выразиться попроще. Над нацией нависла угроза, проистекающая из нелепой уверенности парламента в своей способности самостоятельно руководить ею. Парламент распущен, поскольку ему тут просто-напросто нечего делать. Никаких заданий для парламента у него, сэра Джека Пит-мена, нет. А нахалы из Совета пусть катятся с первым пароходом в Дьепп, если хотят. Правда, для них есть шанс воспользоваться своим недолгим опытом работы. Проект еще не закончил набор в группу обслуживания сюжета «Палата Общин». Места на передних скамьях уже заняты, но все еще есть нужда в бессловесных статистах-заднескамеечниках [24] , способных освоить начала хореографии: по сигналу Спикера вставать с мест, размахивать, талантливо изображая горячность, документами, а потом вновь плюхаться на свои обитые зеленой кожей скамьи. Также в их обязанности входят нечленораздельные, но осмысленные шумы и звуки: прежде всего презрительный лай, подхалимские стоны, неискренний смех и бормотание безумца. Будем надеяться, что это им по плечу.
[24] На задних скамьях сидят рядовые члены Палаты Общин.
Сэр Джек все пил и звонил. Звонил и пил. Выслушивал панегирик за панегириком. В два ночи он вызвал Марту Кокрейн и приказал ей привести ее жиголо, этого сопливого летописца, на тот случай если в нем застоялась какая-нибудь смачная мечта. Собственно, вполне возможно, что он выразился: «сраный жиголо», от хорошего «арманьяка» язык распускается, знамо дело. В любом случае она состроила козью морду, что ее оторвали от ее черт их знает каких дел. Что до юного Пола, он окрысился на весь свет, как только сэр Джек позволил себе слегка фривольное замечание по поводу… Ох, да ну их всех на хер. Да, НА ХЕР. Плевать на все их необычайные способности и таланты — вокруг себя он хочет видеть людей, которые умеют РА-ДО-ВАТЬ-СЯ. Не нужны ему наглые смутьяны вроде этих двоих — ишь, прихлебывают «арманьяк», оскорбленно поджав губки. И в какой день? В такой день! Подобравшись к торжественному финалу вечера, сэр Джек спонтанно решил распространить свой план реструктуризации и на эту парочку.
— Перемены на то и перемены, что подготовиться к ним не в силах никто. Это узнал на своей шкуре Вестминстер, это узнает и ваш так называемый Островной Парламент, узнает как миленький. Если не опережаешь всех на шаг, опаздываешь на два шага. Большинство людей вынуждено бежать на месте только для того, чтобы угнаться за мной, пока я сплю. Например, вы двое. — Он сделал паузу. Ага, навострили уши. Сэр Джек смерил подчиненных прожекторным взглядом. Как и думал, как и думал: женщина нагло уставилась на него в упор, а мальчик сделал вид, будто что-то высматривает на подлокотнике кресла. — Думаю, вы решили, что на денежные грядки сэра Джека как забрался, так и ходи руби капусту до самой пенсии. Что ж, у меня для вас сюрприз… меланхолики вы мои. Теперь Проект на ходу, и я не позволю, чтобы всякие нытики ему палки в колеса вставляли. Так что позвольте оказать вам честь и сообщить, что вы стоите первыми в списке на увольнение. Точнее, я вас уже выпер. Уже. Прямо сейчас. Считайте себя уволенными. И более того, согласно трудовому законодательству, которое я проведу или не проведу через этот мой недоделанный Парламент, и, кстати, согласно новым контрактам, имеющим обратную силу, а их уже кое-кто готовит, выходного пособия вы не получите. Вы уволены, мать вашу. И если вы не соберете свои манатки до первого утреннего парома, я их сам в море покидаю.
Быстро покосившись на Пола — тот кивнул, — Марта Кокрейн сказала:
— Что ж, сэр Джек, вы не оставляете нам никакого другого выхода.
— Не-а. Ни хера не оставляю. Могу сказать почему. — Он выпрямился в полный рост, демонстрируя свою ромбовидную фигуру, в очередной раз рыгнул, указал рукой поочередно на Марту и на Пола, а затем, то ли в качестве кульминации, то ли случайно, на себя. — Потому что, говоря попросту, потому что, как я всегда чувствовал, во мне есть извечная простота, потому что я гений. Так-то.
Он уже тянулся к своей барочной ручке звонка, готовый смыть из своей жизни эту придирчивую стерву и ее тупого жиголо, когда Марта Кокрейн произнесла два слова, которые он меньше всего ожидал услышать:
— Тетушка Мэй.
— Простите?
— Тетушка Мэй, — повторила она. А затем, смерив взглядом его пошатнувшуюся фигуру: — Сися. Пелека. Ка.
ТУРИСТИЧЕСКАЯ МЕККА В СЕРЕБРЯНОЙ ОПРАВЕ ОКЕАНА
Два года назад некая группа компаний, работающих в сфере досуга, открыла на острове неподалеку от южного побережья Англии новый суперкомплекс. Вскоре это место завоевало популярность в кругах состоятельных ту-ристов. Побывав там, наш обозреватель Кэтлин Сью спрашивает себя: «Может быть, опыт нового государства с простым названием «Остров» окажется полезен не только для турфирм?»
Букингемский дворец в классический весенний день. В небесной вышине проплывают перистые облака, воспетые Уильямом Вордсвортом нарциссы облетают на ветру, гвардейцы в традиционных «басби» — медвежьих шапках — стоят навытяжку перед своими сторожевыми будками. Решетку осаждает толпа взволнованных зевак, надеющихся хоть одним глазком увидеть Короля и Королеву Великобритании.