Английская свадьба
Шрифт:
Забегая вперед, скажу, что через пару лет я снова решила проверить зрение – только теперь уже в другой оптике. Приготовила свои 25 фунтов, а окулист меня и спрашивает: “В вашей семье у кого-нибудь есть глаукома?” Я немного растерялась и говорю: “Вообще-то маму сейчас проверяют, капли какие-то ей прописали, но пока не решили, нужна операция или нет”. – “Ну, в этом случае, – сообщает окулист, – проверка зрения для вас будет бесплатной”, – и зазывает в свой кабинет. А дальше все начинается сначала: восторги, восклицания, коллеги…
Часть 2
ВРЕМЕННЫЙ ПЕРЕРЫВ: МОСКВА
Наконец настала пора мне ехать в Москву за “визой невесты”. Джеймс проводил меня в аэропорт, долго махал вслед, будто расстаемся навсегда, а через неделю не выдержал и примчался туда сам. Я подозреваю, что, если бы ему не потребовалось бегать и оформлять российскую визу, он прирулил бы уже на следующий день. А так у меня хоть на неделю вышла передышка. В Москву он приехал первый раз в жизни, и теперь
В первое его утро в Москве сидим и завтракаем в кафе на Тверской. Вдруг видим, что по тротуару спокойненько бежит стая из семи бездомных собак. Джеймс вскакивает, в волнении машет руками и кричит: “Смотрите, собаки!” Я, честно говоря, тоже удивилась: все же не каждый день такое можно увидеть прямо в центре Москвы. Но Джеймс просто глазам своим не верит, а я никак не пойму, что это он так разволновался. Наконец он успокоился немного и говорит: “У нас же в Англии вообще нет бездомных собак, а тут вон даже по центру города они бегают целыми стаями!” – “Ну да, бывает, – отвечаю я. – А у вас что, их и правда вообще нет? А куда же они тогда деваются?” – “Ну, – говорит Джеймс, – у нас, если ты вдруг понял, что больше не можешь держать собаку, ее можно просто отдать в питомник, и там за ней будут ухаживать и кормить, пока не найдется новый хозяин”. – “А что, если вдруг не найдется?” – не отстаю я. Джеймс отводит глаза и говорит: “Ну, наверное, некоторое время спустя ее усыпят, но вообще почти всегда он находится – платить-то за нее ничего не надо!” – “Здорово, – задумчиво комментирую я. – А у нас проблема: эти бездомные собаки часто болеют бешенством и случается, что кусают людей”. Тут Джеймс снова удивляется: “А у вас разве не принято делать прививки от бешенства всем собакам в щенячьем возрасте? У нас их всех прививают и потом еще очень следят за тем, чтобы в Англию не ввозили вообще никаких животных без документов об этих прививках. Поэтому у нас бешенством никакие животные и не болеют”. – “Как это? – удивляюсь я. – Вообще-вообще во всей Англии никакие животные не болеют бешенством?!” – “Вообще-вообще и во всей-во всей”, – невозмутимо отвечает Джеймс.
После завтрака, понасмехавшись над русскими и их привычкой носить одежду черно-коричневых цветов, Джеймс облачился в бежевые джинсы и, едва выйдя из гостиницы и вежливо посторонившись, чтобы пропустить какую-то несшуюся сломя голову мимо него даму, тут же измазал их о припаркованную рядом грязную машину. Почертыхавшись, поплелся переодеваться во что-нибудь черно-коричневое…
Перед обедом он погулял по центру и заявил, что никогда в жизни не видел сразу столько “феррари”, “бентли” и всяких других пафосных машин, припаркованных прямо на тротуаре у одного из модных московских кафе. А потом, едучи на такси в гостиницу, – что никогда не сидел столько времени в пробке…
Вечером этого же дня мы были в рок-баре, и выступавшая там группа пела на английском. Джеймс стал горячо утверждать, что все эти музыканты – англичане, и даже с восторгом расслышал какой-то там региональный английский акцент. Я как-то сильно в этом засомневалась, и мы поспорили. Каково же было его изумление, когда после очередной песни музыканты стали общаться с публикой на чистейшем русском языке! Короче, проспорил он, – как, впрочем, и всегда…
Протусовался Джеймс в Москве всего неделю, после чего отбыл на родину.
Вообще в Москве ему понравилось, но про нее вы и сами все знаете, так что я тут не буду долго о ней распространяться. Скажу лишь, что время пролетело мгновенно – мир ведь этот совсем другой, параллельный Англии и мало с ней пересекающийся. Здесь суета, толпы, пробки, ощущение, что все время что-то не успеваешь. Зато и родные, и друзья, кино и книги на русском…
Часть 3
СНОВА В АНГЛИИ
Глава 1
Кабриолеты и дождь. Жениться – так сразу! Экзамен для разрешения на свадьбу. Три имени будущего мужа. Играющий на кларнете фермер и совместное молчаливое чтение газет. Принцы, летающие на вертолете. Маргаритки против ромашек и ежевика против малины. Продвинутый семнадцатилетний повар. Школьные каникулы. Рыбный пирог. Как стать английским землевладельцем
Вот я снова в Англии, только теперь уже с официальным визитом в качестве невесты; при этом более глупой цели пребывания, по-моему, придумать невозможно. Джеймс встретил меня в аэропорту, и по дороге домой мы решили не откладывать все в долгий ящик, а сразу же пожениться. Причем больше не испытывать свое счастье в Свонедже, а поехать в Корнуолл – там у Джеймса и дом поприличней, и друзей много опять же.
На следующий день, уже в корнуолльском городке Фалмут, мы первым делом пошли в регистрационный офис (ЗАГС по-нашему). На этот раз нас приветствовала милая девушка, и, чтобы сразу снять все сомнения, я гордо предъявила ей свою новоиспеченную невестину визу. В ответ она дружелюбно объяснила, что виза визой, но официальная процедура обязывает ее, прежде чем принять у нас документы для женитьбы, выяснить, что мы с Джеймсом знакомы не первый день. И вот она стала задавать нам вопросы друг про дружку, и тот, о ком спрашивали, должен был сидеть и помалкивать (подсказывать не разрешалось). После “допроса” документы она все же приняла и сказала, что теперь нам будет нужно ждать разрешения на свадьбу от властей. При этом надо, чтобы регистрационный офис обнародовал наше намерение и дал достаточно времени тем, кто считает, что к этому браку есть какие-нибудь препятствия, о них сообщить. Я ехидно поинтересовалась, где же они собираются все это обнародовать (особенно учитывая, что я русская), но она серьезно объяснила, что возможны два варианта на наш выбор: повесить объявление в местной церкви или опубликовать его в здешней газете. Мы выбрали церковь – причем я уверена, что ни один из ее прихожан никогда в жизни не слышал ни о Джеймсе, ни обо мне и о препятствиях соответственно вряд ли мог быть осведомлен. Так что мы расслабились, принялись ждать, развлекаться, навещать друзей и потихоньку готовиться к свадьбе. И, забегая вперед, скажу, что разрешение на нее мы получили по телефону уже через неделю.
Для начала заявляемся в гости к давнишним приятелям Джеймса. Это муж с женой, немолодые богатые фермеры. Хозяин представляется мне именем Тим, но звучит оно для такого важного с виду человека как-то не очень подходяще. Я, само собой, воздерживаюсь от комментариев, но позже начинаю приставать к Джеймсу с расспросами, и он мне назидательно объясняет, что англичане любят сокращать имена не только своих близких, но вообще всех подряд, в том числе и себя. И совершенно нормально, если какой-нибудь семидесятилетний старикан представляется всем не полным своим именем (например, Родерик), а сокращенным от него именем Род. И все эти Тимы, Мэгги, Джимы, Дэйвы и Ричи – не что иное, как сокращения от полных человеческих имен. Я перевариваю информацию, а потом с невинным видом спрашиваю: “А какое же тогда полное имя для тебя, Джеймс?” Он задумчиво смотрит на меня, явно прикидывая что-то в уме, а потом говорит: “Это и есть мое полное имя, а сокращением от него – если ты это хотела узнать – будет Джим”. И угрожающе добавляет: “Только не вздумай меня так называть!” – “Ладно-ладно, не буду, не переживай, – добродушно говорю я. – А еще, между прочим, в нашем заявлении на свадьбу ты фигурируешь как Джеймс Роберт Дэвид Харвуд. Откуда это у тебя столько имен? Получается, что все свое единственное-то имя сокращают, а у тебя их – вон какая куча. Ты что – какое-то особое исключение?” Джеймс жалостливо смотрит на меня, как на несмышленого ребенка, и начинает снисходительно объяснять: “Да почти у каждого англичанина есть не одно имя, а еще хотя бы парочка других. Это помимо фамилии, конечно”. Я оживляюсь: “А можешь мне какой-нибудь еще пример привести?” – “Ну да, – говорит он. – Вот, например, человек с сокращенным именем Роб и фамилией Джонсон на самом деле имеет и другие имена, и полный вариант будет Роберт Ричард Бересфорд Джонсон”. – “А второе имя – это что, имя его отца?” – задаю я, с моей точки зрения, совершенно невинный вопрос. “Почему это – второе?” – выпучивает на меня глаза Джеймс. Потом спохватывается – я же русская, таких простых вещей могу и не знать. “Вообще, в чем-то ты права – именем отца раньше называли мальчика-первенца в семье, и это было его первым именем. Вот, например, моих отца, и деда, и прадеда тоже звали Джеймс. Сейчас, правда, этого уже никто не придерживается.” – “А по какому же тогда принципу выбирают второе и третье имена?” – не отстаю от него я. “Ну, вообще-то они тоже произвольны и к имени отца никакого отношения не имеют”, – говорит он. “Так, а сколько таких имен можно иметь? И что, у женщин вторые и третьи имена тоже мужские?” Джеймс чуть не падает со стула от удивления: “Как это – у женщин мужские имена?! Ты что, надо мной издеваешься?!” Я тогда тоже спохватываюсь – он ведь англичанин, про отчества явно не в курсе – и примирительно говорю: “Ладно, все ясно; значит, у женщин – все имена женские”. Джеймс немного успокаивается и уточняет: “Ну да! А про количество имен ты спрашивала, так вот – их можно иметь сколько угодно, но народ особенно не злоупотребляет: место-то в свидетельстве о рождении ограниченно, так что придумают всего два-три имени ребенку – и хватит”.
Гораздо позже я поняла, что у всех наших знакомых есть по нескольку таких имен и лишь у одной из них – нет. У нее только обычные имя и фамилия, и в этой общей ситуации она мне кажется какой-то обделенной.
Да, так вот, пока меня знакомят с Тимом, нашим нынешним хозяином, Джеймс рассказывает, что тот всю жизнь занимался двумя вещами: вел фермерское хозяйство и играл в довольно знаменитом джаз-банде на кларнете. Причем был настолько хорошим музыкантом (и настолько хорош собой), что даже имел женскую группу поддержки, которая таскалась за ним по всем концертам, где бы он ни выступал – в местных ли пабах или за границей. Его жена Сью – интеллектуалка, знающая все на свете и активно участвующая во всяких благотворительных мероприятиях. При этом живут они на краю крошечной деревни, по нашим меркам – в совершеннейшей глухомани. После первых приветствий, чашечки чаю и общей беседы все мы преспокойно уселись читать газеты. Я поначалу смутилась – как-то это не слишком вежливо, с моей точки зрения. Но Джеймс мне тихонько шепнул, что я напрасно комплексую, и все это абсолютно в порядке вещей.