Английский язык с Р.Л.Стивенсоном. Остров сокровищ
Шрифт:
Therefore the work was pushed on briskly (поэтому работа продвигалась быстро; briskly — энергично, оживленно; to push — толкать). Gray and Ben Gunn came and went with the boat (Грей и Бен Ганн приплывали и отплывали на лодке /доставляя золото на шхуну/), while the rest during their absences, piled treasure on the beach (пока остальные во время их отсутствия складывали сокровища на берегу; to pile — складывать, сваливать в кучу). Two of the bars, slung in a rope’s-end, made a good load for a grown man (два слитка, связанных веревкой и перекинутых через плечо, делали хороший груз для взрослого человека = взрослый мог едва поднять; to sling — подвешивать, вешать через плечо; rope’s-end — конец троса) — one that he was glad to walk slowly with (с ней он был рад идти медленно). For my part, as I was not much use at carrying (что касается меня, поскольку от меня было мало пользы в переноске), I was kept busy all day in the cave (меня заняли: «держали занятым» на весь день в пещере), packing the minted money into bread-bags (упаковывать новенькие монеты в мешки из-под сухарей; to mint — чеканить /монету/).
considerable [kən`sɪd(ə)rəbl] sufficient [sə`fɪʃənt] onslaught [`ɔnslɔ:t]
THE next morning we fell early to work, for the transportation of this great mass of gold near a mile by land to the beach, and thence three miles by boat to the Hispaniola, was a considerable task for so small a number of workmen. The three fellows still abroad upon the island did not greatly trouble us; a single sentry on the shoulder of the hill was sufficient to insure us against any sudden onslaught, and we thought, besides, they had had more than enough of fighting.
Therefore the work was pushed on briskly. Gray and Ben Gunn came and went with the boat, while the rest during their absences, piled treasure on the beach. Two of the bars, slung in a rope’s-end, made a good load for a grown man — one that he was glad to walk slowly with. For my part, as I was not much use at carrying, I was kept busy all day in the cave, packing the minted money into bread-bags.
It was a strange collection, like Billy Bones hoard for the diversity of coinage (это была странная коллекция, как и в сундуке Билли Бонса /здесь/ было разнообразие чеканок; hoard — скрытые запасы, клад, припрятанное; coinage — чеканка, монетное производство; coin — монета), but so much larger and so much more varied that I think I never had more pleasure than in sorting them (но настолько больше и настолько разнообразнее, что, думаю, никогда у меня не было большей радости, чем сортировать их; large — большой, крупный; многочисленный; to vary — разниться; отличаться, различаться, расходиться; варьировать). English, French, Spanish, Portugese (английские, французские, испанские, португальские /монеты/), Georges, and Louises (гинеи и луидоры), doubloons and double guineas (дублоны и двойные гинеи) and moindores and sequins (муидоры /португальская золотая монета — около шести с половиной долларов/ и цехины /итальянская золотая монета — около двух с половиной долларов/), the pictures of all the kings of Europe for the last hundred years (/монеты с/ изображением всех европейских королей за последние сто лет), strange Oriental pieces stamped with what looked like wisps of string or bits of spider’s web (странные восточные монеты, на которых были отчеканены /вещи/, похожие на пучки веревки или на клочки паутины; piece — кусок, часть, штука, монета), round pieces and square pieces (круглые монеты и квадратные), and pieces bored through the middle (и монеты, просверленные посередине), as if to wear them round your neck (словно чтобы носить их вокруг шеи) — nearly every variety of money in the world must, I think, have found a place in that collection (чуть ли не каждый вид монеты в мире, должно быть, думаю, нашел место в той коллекции; variety — разнообразие, сорт, вид); and for number, I am sure they were like autumn leaves (что касается количества, я уверен, они были подобны осенним листьям), so that my back ached with stooping and my fingers with sorting them out (что даже моя спина заболела от наклонов, а мои пальцы — от рассортировывания их).
diversity [daɪ`və:sɪtɪ] vary [`veərɪ] coinage [`kɔɪnɪʤ] moindore [`mɔɪdɔ:] sequin [`si:kwɪn] spider [`spaɪdə] autumn [`ɔ:təm] ache [eɪk]
It was a strange collection, like Billy Bones hoard for the diversity of coinage, but so much larger and so much more varied that I think I never had more pleasure than in sorting them. English, French, Spanish, Portugese, Georges, and Louises, doubloons and double guineas and moindores and sequins, the pictures of all the kings of Europe for the last hundred years, strange Oriental pieces stamped with what looked like wisps of string or bits of spider’s web, round pieces and square pieces, and pieces bored through the middle, as if to wear them round your neck — nearly every variety of money in the world must, I think, have found a place in that collection; and for number, I am sure they were like autumn leaves, so that my back ached with stooping and my fingers with sorting them out.
Day after day this work went on (день за днем эта работа продолжалась: «шла вперед, дальше»); by every evening a fortune had been stowed aboard (каждый вечер богатство = куча сокровищ складывалась на борту), but there was another fortune waiting for the morrow (но была другая куча, ожидавшая утра); and all this time we heard nothing of the three surviving mutineers (и все это время мы ничего не слышали о трех выживших бунтовщиках; to survive — выжить, остаться в живых; уцелеть).
At last — I think it was on the third night (наконец — думаю, это было на третий вечер) — the doctor and I were strolling on the shoulder of the hill (мы с доктором бродили по склону холма) where it overlooks the lowlands of the isle (где он возвышается над низиной острова; to overlook — обозревать; смотреть сверху или поверх чего-л. /на что-л./; возвышаться /над городом, местностью и т. п./), when, from out the thick darkness below (когда из непроглядной темноты снизу), the wind brought us a noise between shrieking and singing (ветер принес к нам шум, /что-то среднее/ между криком и песней). It was only a snatch that reached our ears (лишь обрывок достиг наших ушей), followed by the former silence (за которым последовала прежняя тишина).
“Heaven forgive them (прости их, Господи; heaven — Господь, Небеса),” said the doctor (сказал доктор); “’tis the mutineers (это мятежники; ’tis = it is)!”
stowed [stəud] shrieking [`ʃri:kɪŋ] heaven [`hevn]
Day after day this work went on; by every evening a fortune had been stowed aboard, but there was another fortune waiting for the morrow; and all this time we heard nothing of the three surviving mutineers.
At last — I think it was on the third night — the doctor and I were strolling on the shoulder of the hill where it overlooks the lowlands of the isle, when, from out the thick darkness below, the wind brought us a noise between shrieking and singing. It was only a snatch that reached our ears, followed by the former silence.
“Heaven forgive them,” said the doctor; “’tis the mutineers!”
“All drunk, sir (все пьяны, сэр),” struck in the voice of Silver from behind us (вмешался = раздался голос Сильвера позади нас). Silver, I should say, was allowed his entire liberty (Сильверу, следует сказать, предоставлялась полная свобода), and, in spite of daily rebuffs (и, несмотря на ежедневный отпор = нашу холодность), seemed to regard himself once more as quite a privileged and friendly dependant (казалось, он снова считал себя вполне привилегированным и дружелюбным слугой; dependant — вассал, нахлебник; to depend — зависеть от, находиться на иждивении). Indeed, it was remarkable how well he bore these slights (действительно, удивительно, как он переносил = не замечал эти проявления презрения; slight — пренебрежение, проявление пренебрежительного равнодушия), and with what unwearying politeness he kept on trying to ingratiate himself with all (и с какой неутомимой вежливостью он продолжал стараться снискать себе всеобщее расположение). Yet, I think, none treated him better than a dog (тем не менее, думаю, никто не обращался с ним лучше, чем с собакой); unless it was Ben Gunn, who was still terribly afraid of his old quartermaster (за исключением Бена Ганна, который по-прежнему ужасно боялся своего старого квартирмейстера), or myself, who had really something to thank him for (и меня, у которого действительно было за что благодарить его); although for that matter, I suppose (хотя в этом отношении, полагаю), I had reason to think even worse of him than anybody else (у меня была причина думать о нем даже хуже, чем у кого бы то ни было еще), for I had seen him meditating a fresh treachery upon the plateau (потому что я видел, как он замышлял свежее = очередное предательство на плоскогорье; to meditate — обдумывать, взвешивать; размышлять; планировать, затевать; созерцать; медитировать). Accordingly, it was pretty gruffly that the doctor answered him (поэтому доктор ответил ему весьма резко; gruffly — грубо, резко, угрюмо).
“Drunk or raving (пьяны или бредят),” said he.
liberty [`lɪbətɪ] privileged [`prɪvɪlɪʤ] unwearying [ʌn`wɪərɪŋ] politeness [pə`laɪtnɪs] ingratiate [ɪn`greɪʃɪəɪt] treachery [`tretʃərɪ]
“All drunk, sir,” struck in the voice of Silver from behind us. Silver, I should say, was allowed his entire liberty, and, in spite of daily rebuffs, seemed to regard himself once more as quite a privileged and friendly dependant. Indeed, it was remarkable how well he bore these slights, and with what unwearying politeness he kept on trying to ingratiate himself with all. Yet, I think, none treated him better than a dog; unless it was Ben Gunn, who was still terribly afraid of his old quartermaster, or myself, who had really something to thank him for; although for that matter, I suppose, I had reason to think even worse of him than anybody else, for I had seen him meditating a fresh treachery upon the plateau. Accordingly, it was pretty gruffly that the doctor answered him.
“Drunk or raving,” said he.
“Right you were, sir (правильно, сэр),” replied Silver (ответил Сильвер); “and precious little odds which, to you and me (и весьма мало разницы, что с ними, для нас с вами).”
“I suppose you would hardly ask me to call you a humane man (полагаю, вы едва ли попросили бы меня назвать вас гуманным = не претендуете на звание сердечного человека),” returned the doctor, with a sneer (ответил доктор с насмешкой), “and so my feelings may surprise you, Master Silver (так что мои чувства могут удивить вас, капитан Сильвер). But if I were sure they were raving (но если бы я был уверен, что они бредят) — as I am morally certain one, at least, of them is down with fever (а я, в сущности, уверен, что один из них, по крайней мере, лежит в лихорадке) — I should leave this camp, and, at whatever risk to my own carcase (я бы покинул этот лагерь и, каким бы ни был риск моему собственному каркасу /телу/ = даже рискуя жизнью), take them the assistance of my skill (оказал бы им врачебную помощь; skill — искусство, умение, ловкость, навык).”