Анимограмма
Шрифт:
Слава не собирался так этого оставлять. Он наклонился и прошептал:
– Но я же завидный выпускник ГУТСа! У меня и хата своя есть… ну, почти. И… работа. Вчера подписал контракт!
Девушка уставилась на него. Брови изящно изогнулись и поползли вверх, расчертив бледный лоб морщинками.
– Оля!.. Ягода, ну ты, блин, такой кадр испортил!
Олька
– Вы так модно сидели, ну-ка верните всё как было! – распоряжался Денис, кружа вокруг них, словно егерь на охоте. – Мне ещё двенадцать фоток для лавстори нужно отстрелять. Сядь, я тебе говорю. Оля, голову ему на плечо клади!
Слава притянул к себе девушку, уткнулся ей носом в макушку – макушка пахла ягодным шампунем – и закрыл глаза.
– Не усни только, а то у нас один уже есть, – предупредил Денис, щёлкая затвором.
Сквозь неплотно прикрытые веки Слава видел дрыхнущего на соседней скамейке пухлощёкого Витька – их одногруппника. Как и Денис, Витя разделался с поликлиникой ещё позавчера, потому что его фамилия начиналась на гордую букву «А».
– Динь-Динь, то есть ты не будешь работу искать? – звонко спросила Олька лучшего друга, очевидно, продолжая разговор, прерванный появлением Славы. – И не стрёмно тебе?
– Без дела не останусь, – хмыкнул Денис, и, чёрт возьми, он был прав. В плотном расписании Дениса дел всегда было больше, чем часов в сутках. Он и не учился толком, всё больше ездил по Камчаткам, фоткал горы, спасал океаны, рисовал картины, – по крайней мере, так он и несколько частных галерей окрестили эту мазню, – сочинял песни и переписывался с иностранками в чате. Предпочтение отдавалось японочкам.
– А мне жутко, – вздохнула Олька и вдруг вскинула голову и взглянула прямо на Славу.
– Вот так замрите, не дышите! – тут же заорал Денис.
Слава смотрел в серо-зелёные глаза своей девушки и действительно видел в них тревогу. Ему стоило больших усилий удержать лицо, чтобы не испортить Денису кадр, когда глаза Ольки затянуло прозрачной пеленой – и мгновение спустя два полноводных ручейка заструились по её щекам.
Слава прижал Ольку к себе. Стоит ли расспрашивать её при Денисе? И Вите, хотя этому всё равно. Что, если она не хочет сейчас говорить? Как понять?..
Но Олька подавила всхлип, отпрянула и сказала, утирая слёзы рукавом:
– Динь знает. Ему тоже чёрную печать поставили.
– Что-о?! – воскликнул Слава. – Это где?
– На анимографе. – Денис опустил камеру и сложил объектив. – Да фигня всё это. Сказали, что я склонный к риску. Будут наблюдать. Ну, ты же видел ту новенькую врачиху? Она прям растерялась – типа, где меня наблюдать, если универ я закончил, а работы нет. Наверное, переведут по страховке, ну и пофиг.
– Это тебе, потому что ты… такой. – Олька взмахнула руками. – А мне куда? Слава, ты бы видел, сколько мне кодов профнепригодности выдали!
– А у тебя-то что? – Слава поглаживал её по спине, сам пытаясь успокоиться. На самом деле, в чёрной печати не было ничего такого страшного. Зелёный штамп означал, что показатели в норме, голубой – что есть незначительные отклонения, а чёрный ставили, если тест не дал однозначного результата. Скорее всего, Олька просто перенервничала из-за выпуска. Последние недели она, как безумная, готовилась к языковым экзаменам в институте и едва спала.
– Склонность к депрессии, – отозвалась девушка и покачала головой.
– Ты прикинь, да? – Денис опустился перед ними прямо на пол, игнорируя возмущённых прохожих, которым он перегородил дорогу. – В двадцать один год «склонность», значит, «к депрессии». Это же экзистенциальный кризис, он у всех!
Конец ознакомительного фрагмента.