Аномалии среди нас. Седовласый херувим. Я жертва
Шрифт:
– Я сделала всё, на что способна. Прости, у меня нет сил. Выпадаюу-у…
По щекам текли слёзы, тёплая струйка бежала по подбородку и обагряла шерсть пуловера. Мгновение, и проваливаюсь в пустоту…
– Возвращайся! Слышишь? – Его далёкий рык пробивался через толщу помех. Интонация и непереводимый мат говорили о нервном срыве. – Почему я весь в твоей крови? Что ты сделала перед тем, как потерять сознание? Это важно! Говори!
– Ре-а-ними-ровала. – В ушах акустика, усиленная эхом. Взволнованный голос пробился через слуховые галлюцинации и стал ближе, в нём сквозило неверие:
– Ре-а… Что?! Да как это?
– Элементарно.
– Был. Да! – Он потерял всякое терпение. – Что именно ты сделала?
– Прекардиальный удар, непрямой массаж сердца и… – Я силилась закрыть лицо руками, но тело меня не слушалось. – И искусственная вентиляция лёгких.
– Ты, – он запнулся. – За меня дышала? Рот в рот?! – С досады я закусила губу. И меня оглушил рёв негодующего зверя. – Никогда! Запомни! Никогда! Без моего согласия никаких контактов! Тем более… Аа-а! Я же мог убить тебя!
– Убить?! Ого! Не думала, что настолько задену твои чувства. – Я проглотила истеричный ком и с возмущением обнаружила себя в «удерживающей» хватке собственника. Словно ужаленная, подскочила и абстрагировалась от него горькой усмешкой. – Да не пользовалась я моментом! Это было единственным решением.
Голова снова закружилась. Я прикрыла глаза, и получила позорный выговор:
– Зачем ты рисковала? – На запястье сошлись тиски.
– Рисковала? Чем? Вернуть к жизни собственного инквизитора? – Стряхнула его руку, без манер утёрлась рукавом, неуклюже поднялась на нетвёрдые ноги и пробормотала под нос. – Пожалуй, под таким углом я недооценила свои риски.
Он сорвался так, что заложило уши:
– Собою! Твою мать! Будь моя воля – ты даже в моей жизни бы не родилась!
Меня повело, но соскользнуть на жнивьё не позволил скрученный рулоном скирд сена. «Бежать!» – потрясённая грузом осознания, я ещё обходила колкое препятствие. Несколько шагов, и снова наткнулась на тирана. Мой бывший пациент был в абсолютном здравии. В роли пострадавшей теперь выступала я. Медленно, словно боясь спугнуть дикого зверька, Гордон смыкал вокруг меня объятия:
– Иди ко мне. Ты не должна была узнать. А я не справился, – успокаивающий голос с характерным ритмическим рисунком запускал принудительное программирование. Я очнулась, а сильные пальцы уже бесцеремонно хозяйничали в волосах и массировали мой затылок. Над ухом продышали. – Смилуйся над моим безумием. Я не пожертвую тобой. Оставь мне эту… тайну.
«Стоп!» – последняя пауза, и все пазлы сложились в комбинацию.
– Тайну? Ещё одну? – Я отстранилась, чтобы оценить реакцию раскрытого резидента, который так правдоподобно умолял о доверии. – Потрясающая актёрская игра. Сбрось образ. Вопрос с подкидным дураком решился.
– Ты час была без сознания. И у тебя… – мой психотерапевт занервничал.
– Шизофрения? – Я оборвала этот фарс и с презрением выплюнула в лицо лицемера. – О, Бога ради! Перестань! Я подозревала, что тебя наняли родители.
Я была уже у соломенного скирда. Но сбежать не удалось. Удав атаковал.
– Стоять! – Гордон схватил меня за локоть в своей силовой манере. И сиамская фурия ощетинилась в
– Не смей! – Я выдернула руку. Потеряв опору, пресловутый «акробат» изумлённо распахнул глаза и неспортивно отлетел назад. – Я не подопытная крыса.
Гордон тяжело приземлился в траву, скрестил по-турецки ноги и нащупал сухую крепкую жердину. Его манёвр спровоцировал мою логорею 5 . Я застрочила:
– Так всё было подстроено? Сначала аллея, цветы, эти дикие ситуации с преследованием. Неподдающееся никакой логике насилие. И рыцарь-тамплиер. Ты так втирался в моё доверие? Друг? Просто так?! – И тут меня накрыло. Я задохнулась и, чтобы не заверещать, закрыла рот ладонями. – Даже инфаркт?! Господи, ты выкрутился. «Сбежал из кардиологии»? Так просто?! И я поверила. Да у меня же все клинические признаки изменения модели мира! Неужели я была так очевидна, что они решились на такой извращённый метод терапии?
5
Речевое расстройство, заключающееся в неконтролируемой бессвязной речевой продукции.
Он сжал челюсти и покачал головой. Я осознала себя жалкой дурой с психическим расстройством, схватилась за виски и взвыла в голос:
– Ты поместил меня в те жуткие условия. Воспроизвёл всё, от чего я убегала. Кто рассказал тебе? Кто, кроме них? – События, которые ранее не выдерживали никакой критики, выстраивались в организованной последовательности. Я не успевала за инсайтами. – И ни разу не прокололись. Не спросили…
Перед глазами проносились кадры, когда отец неожиданно менял тему: «И меня это не насторожило?». От остроты эмоций заложило уши.
– Господи, какая я… Нет, не идиотка. Я просто верила тебе. – Я сдержала слёзы, оборвала истерику и в одностороннем порядке расторгла контракт «клиент – терапевт». Взглянула в его глаза, даже в темноте увидела в них подавленность и поинтересовалась менторским тоном супервизора. – Позволь уточнить – ты хоть запатентовал свой инновационный метод психотерапии? Или проводил клинические испытания на мне? Я даже не спрашиваю, каков твой гонорар. Ты заслужил. Можешь рассчитывать на кейс. Я засвидетельствую, что ты поступал этично и не пользовался ситуацией. Никакого контр-переноса с твоей стороны. Ты не нарушил кодекс психотерапевта. А что до твоего шокового метода – назвать дерьмом…
Я сглотнула, но не от оскомины унижения. Всё это время он сидел с закрытыми глазами и расчленял сучковатую дубину. Когда я услышала глухой характерный хруст плоти: «Это пальцы?», – к горлу подступила тошнота.
Но из всей моей тирады он выделил концовку:
– Психотерапевт развёл тебя на чувства?
Я всмотрелась с подозрительностью в обескровленное лицо. Но он даже не поморщился, когда резким рывком вставил суставы назад.
– Не льсти себе. Ты – профнепригодный. – Я пожала плечами и процитировала оппонента. – Мы друзья. Не больше. Да и это благодаря моему трансферу. Чувствам клиента к терапевту. – Аристократка Бриг, дочь Тамары Львовны отработала, как леди – с лёгким наклоном головы. – Благодарю за опыт.