Аномалия
Шрифт:
Азиат несильно хлопнул ладонью по краю саркофага, словно ставил точку.
– Уже здесь, среди свертывающихся пространств, я вновь погиб. И воскрес. Встретил вас и говорю. Такой вот мой рассказ. Теперь вы смотрите на происходящее иначе?
Виктор невесело усмехнулся. Если кореец не врет, то картина вырисовывалась очень странная. Зачем и кому нужна информация от Ниндзя? Зачем нужно клонировать умерших? И где находится этот «кто-то»?
– Почему ты не рассказал все это раньше? – задал резонный вопрос Куликов. – Быть может, все пошло бы по-иному.
– Я рассказывал, – парировал Ниндзя. – Не все, но рассказывал. Но ты ведь веришь в то, во что хочешь верить, Кот. Ты ведь не поверил мне тогда, в школе? До последнего не верил, пока сам все не увидел. Да и теперь сомневаешься, по глазам вижу. Расскажи я тебе все до конца раньше, ты, того гляди, пристрелил бы меня. Ты слишком долго живешь в Медузе, почти разучился разделять полутона. И слишком быстро стреляешь. Да и рассказ мой мало что изменил бы в сложившейся ситуации. Мы бы все равно вынуждены были идти сюда.
Виктор не нашелся что ответить. В голове роились обрывки обличающих фраз, но для них не было злости. Он понимал, что азиат по-своему прав. Но грустно осознавать, что человек, которого Куликов считал другом, все это время недоговаривал, не доверял ему. Боялся его?
– Извини, Кот, – словно услышал его мысли Ниндзя.
– Я не понимаю, – раздался глухой голос Ивана. Он с силой потер пальцами виски, оставляя на бледной коже красноватые пятна. – Я не понимаю, зачем это все? Кому это надо? Для чего?
– Я не знаю, – сказал Ниндзя, отходя от саркофага и приближаясь к людям. – Я могу лишь догадываться.
– Ты видел то, о чем мы говорили перед самым походом? – вдруг спросил у Ниндзя Виктор: – Центр Медузы? «Черную дыру»?
– Нет, – покачал головой азиат. – Ничего подобного я не видел.
– Ты тщательно тут все осмотрел?
– Более чем.
– Точно?
В ответ утвердительный кивок.
Внутри у Виктора засвербело. Перед глазами всплыл Маяк с фигурой Киры в окне. Маяк пылал, пламя медленно пожирало здание. Свет в окне угасал, надвигающаяся тьма поглощала силуэт девушки.
Куликов тряхнул головой, отгоняя наваждение. Не может быть, чтобы все оказалось потерянным!
– Но вот в чем дело, – Ниндзя отошел от саркофага и указал рукой на дальнюю стену: – Раньше, до сегодняшнего дня, здесь не было этого.
Виктор проследил взглядом за направлением жеста. Там, в глубине комнаты сквозь толстый ковер слизи проглядывали черные линии, образуя прямоугольник. Дверь!
– Дверь? – переспросил он у Ниндзя.
– Да, дверь раньше скрывали нити. Почему-то теперь они отпали. Питательная среда стала тоньше.
Иван твердым шагом пересек зал. Он тяжело дышал, раздувая ноздри, закусил нижнюю губу. С размаху хлопнул ладонью по стене возле двери, широким движением счистил толстый пласт слизи. Она падала под ноги Ивана с мокрыми шлепками, растекаясь по полу растаявшим холодцом.
Проявилась массивная дверь с толстым клепаным рантом. Утопленная внутрь скоба-ручка, задраенное с обратной стороны смотровое окошко. И блестящие от слизи черные буквы: «Испытательный стенд. Внимание! Зона повышенной опасности!»
– Иван, хватит, – Куликов мягко отстранил товарища, которого уже практически трясло. – Достаточно.
Иван не сразу, но подчинился. Они встретились взглядами, и Куликов в очередной раз заметил, насколько они с двойником стали отличаться. А еще Виктор очень надеялся, что у него никогда не было таких загнанных, потухших глаз.
Ниндзя встал перед дверью и медленно положил руку на ручку-скобу. Со щелчком опустил скобу вниз и легонько потянул дверь в сторону. Раздался протяжный свист, словно выпустили воздух из шины. Тяжелая створка плавно отъехала.
Людей озарил хлынувший из проема холодный голубоватый свет.
Коридор был осязаемо чистый, стерильный. Звук шагов глушил белый пластик, он квадратными панелями покрывал пол и стены. Плитки на потолке слабо светились, этого освещения было достаточно. Сухой, безвкусный воздух. От него першило во рту и щекотало нос. На уши давил низкий, глухой гул, идущий из-за стен, пол под ногами чуть заметно дрожал.
Виктор шел первым, оставляя на белоснежном полу грязные мокрые следы. За ним двигались Ниндзя и Иван, каждый погруженный в свои мысли.
Коридор тянулся на несколько десятков метров, прямой как стрела. На полу, ровно посередине, были сделаны направляющие выемки для медицинских каталок.
Бряцала амуниция, сопел Иван. Куликов опасливо бросил взгляд на оставленную позади приоткрытую дверь. Он очень не хотел, чтобы та внезапно захлопнулась. Но толстая створка не думала самопроизвольно двигаться, так и осталась распахнутой.
Коридор кончился. Еще одна дверь, копия уже пройденной. Виктор прислушался, приблизив ухо к массивной поверхности. Заглянул в смотровое окошко. Глаза его расширились, он буквально рванул скобу вниз.
Холод, пробирающий до костей. Бедный кислородом воздух, которым трудно дышать. Серо-голубое свечение парящих в воздухе пылинок. Ощущение открытого космоса, в который ступил с порога.
Они оказались в огромном помещении величиной с ангар для самолетов. Но перспектива плохо видна, перед глазами постоянное ощущение пелены, скрывающей детали.
Куликов завертел головой, отгоняя от лица светящуюся крошку.
Стены зала под чудовищной силой притяжения склонились к центру, выпячиваясь изломами и острыми краями трещин. Стены некогда защищали зеркальное покрытие, теперь же осколки холодной слюдой поблескивают на полу. Потолка в привычном смысле слова нет. То, что от него осталось, одновременно рядом, руку протяни, но в то же время не осязаемо, давит непостижимой высотой. Вместо монолитных плит прямо над головой медленно кружил каменный водоворот, напоминающий Виктору сцену из документального фильма о рождении Галактики. Сюрреалистическая вращающаяся спираль состояла из тяжеленных бетонных обломков разной величины, цементной крошки, комьев земли, мелких деталей, стекол и пластика. Будто спутники вокруг планет, вокруг больших кусков кружили мелкие камни и песок. Матово отсвечивали элементы стальных перегородок. Вся эта кажущаяся зыбкой масса находилась в постоянном движении, клубилась на фоне черной, уходящей в неведомую высь пустоты. Невольно хотелось вжать голову в плечи, убежать, забиться в щель, спрятаться.