Аномалия
Шрифт:
«Псам» указали их место. Вместо них комитетчики ввели в Медузу новый формат спецназа, своего. Пусть пока менее опытного, но в приказном порядке более агрессивного и беспринципного. После нескольких провальных выходов, когда необученные бойцы гибли как мухи, повторяя все ошибки, совершавшиеся военными на ранних стадиях работы, комитетское руководство вынесло приказ о тотальном уничтожении всего враждебного в Медузе. Группы спецназа стали вооружать огнеметами. В Столицу понеслись бравурные рапорта. Несмотря на возмущенные вопли научного сообщества, целью работы руководителя Комитета стали рейтинги, показатели и отчеты об «очищении» объекта «Горгона». Ходили
Комитет объявил Медузе войну.
Ницин ходил к руководству оперативного центра Комитета, пытался предложить помощь своего отряда если не в работе, то хотя бы в подготовке личного состава спецназа, чтобы уменьшить жертвы среди неопытных бойцов. Назад он вернулся темнее тучи, обозвав начальство Комитета тупыми ослами.
Ему сказали, что весь опыт и стиль работы «псов» попахивает нафталином. Причем командир комитетского спецназа после совещания подошел к Ницину и поблагодарил того за желание помочь. Оба отлично понимали всю необходимость такого обучения. Но оказалось, что комитетским дано негласное указание сторониться общения с военными, потому как те, дескать, все напропалую коррумпированы и обязательно попытаются переманить на свою сторону безупречных сотрудников Комитета. За нарушение указаний следовало немедленное разбирательство и скорое увольнение.
Были среди спецназа Комитета такие, кто предпочел уволиться, чем быть пушечным мясом. Но набрали молодых, привлекая льготами, деньгами и громким званием борцов с проклятой Медузой, чуть ли не новых крестоносцев. Потому необученного, но рвущегося в бой народу у Комитета хватало с избытком.
А «псы» остались на обочине истории. Никому не нужные, забытые, брошенные и преданные.
И оказалось, что не осталось у них иных друзей, кроме тех, с кем успели познакомиться по работе. И смешно, и горько.
Виктор не питал иллюзий по поводу новых знакомых. Он был им благодарен, но не думал, что теперь они могут называть друг друга друзьями.
Возможно, матерым волкодавам просто нужно было выговориться. Возможно, вновь почувствовать себя частью той, старой, жизни, когда все сосуществовали в Медузе плотно и тесно, знали друг друга и друг о друге если не все, то очень многое. Но также Куликов знал, что если сейчас «псам» бросят кость в виде привычной работы, вновь поставят под ружье, то они снова будут ловить инсайдеров, уничтожать гнезда тварей и возвращать домой живыми сотрудников Института.
Виктор не винил их. Такова стезя солдата. Старую собаку новым фокусам не обучить.
Пока же они были по одну сторону баррикады, пусть временно, но так вовремя!
Последний раз «псы» приходили три недели назад. Сказали, что некоторое время не смогут наведываться в гости, порекомендовали быть осторожнее.
Ниндзя, который выполнял при раненом Куликове временную роль добытчика, также принес тревожные новости. Сказал, что километровая полоса вдоль Периметра выжжена дотла. Выйти незаметным из Медузы стало очень и очень сложно. Сказал, что комитетские практически каждый день совершают рейды вглубь «Горгоны». Что могут добраться и до школы, помянуя о месте гибели своей группы. Он предложил перевести Куликова в Маяк. Туда комитетские еще долго не смогут попасть, ловушки выжечь невозможно.
Так и сделали. Собрали весь нехитрый скарб. Куликов к тому времени уже находился на ногах, рана быстро заживала, поэтому смог помочь друзьям нести кое-какие вещи. До Маяка добрались без эксцессов, на девятый этаж также поднялись без проблем.
Виктору было скучно валяться в пустой квартире. И он зачастил в гости к девушке, в компании которой чувствовал себя по-домашнему и очень умиротворенно. Со временем он стал проводить у нее больше времени, чем у себя дома.
Девушку звали Кирой. Виктор узнал об этом, когда наткнулся на ее дневник, в который девушка записывала свои мысли день за днем, начиная с того самого утра, когда обнаружила, что не может выйти в подъезд.
Куликов всегда очень трепетно относился к подобным вещам. Воспитание ему дали достойное, и он понимал, что читать чьи-то личные записи нехорошо. Но в какой-то момент понял, что просто должен узнать о том, что же здесь произошло. Обязан это узнать ради нее.
Потому что он, к своему ужасу, стал испытывать к этой красивой рыжей девчонке то, что, казалось, уже невозможно испытывать в Медузе. Нечто большее, чем просто живой интерес к странной аномалии. Нечто такое, что заставляло сердце биться чаще, а мысли в голове путаться и метаться.
Виктор влюбился.
Кира начала вести дневник с момента, когда все ее попытки покинуть собственную квартиру не увенчались успехом. Самая первая запись начиналась так: «Меня зовут Кира Крапивина, мне 27 лет, и я не могу открыть входную дверь уже больше суток. Возможно, я сошла с ума».
Девушка обнаружила, что дверь не желает открываться, утром, когда должна была идти на работу в Институт. Ключ и замок работали исправно, но дверь оставалась недвижимой, будто с обратной стороны ее заложили кирпичом. Телефон не работал, поэтому бригаду МЧС вызвать не вышло. Более того, спустя несколько часов бесплодных попыток выйти, девушка обнаружила, что и окна не открываются. Брошенные в оконные стекла предметы отскакивают назад, натолкнувшись на твердую как сталь поверхность.
Кира обнаружила, что оказалась в ловушке, в плену собственной квартиры.
Виктор не мог себе даже представить отчаяние этой девушки. Дневник был испещрен мыслями, версиями случившегося и предположениями. Среди них были мысли и о смерти, и о том, что она, Кира, сошла с ума, и о последствиях некоего эксперимента, в котором участвовал ее отец. И даже о том, что Бог нажал на «паузу» и ушел за пивом.
Шли часы, дни, месяцы. Кира заметила, что картина за окном повторяется. Она даже указала время и цвет проезжающих мимо машин, а также приметные детали прохожих – коляска, яркий пакет, белые туфли. Каждый день за непробиваемым стеклом происходило одно и то же, вновь и вновь неизвестные силы крутили записанный фрагмент суточной жизни города. Виктору подумалось, что это, скорее всего, последний день, который увенчался ночным рождением Медузы.
Вместе с тем девушка отметила, что неуязвимость окон, стен и двери на предметы в самой квартире не распространялась. Вместо этого они каждое утро появлялись вновь, целые и невредимые. Это касалось продуктов в холодильнике, порванных книг, сожженной одежды. Впрочем, просто переложенные с места на место вещи утром оставались там же.
Она пыталась обнаружить «точку отсчета», после которой происходили перемены. Не спала ночь, выпивая одну чашку кофе за другой. Ровно в пять двадцать восемь утра сознание Киры гасло, и в себя девушка приходила лишь через три минуты в уже обновленной квартире.