Аномальщик 4
Шрифт:
После обеда группы были перетасованы ещё раз. А на ужин для изрядно уставших коллег у нас был приготовлен сюрприз. Рядом с полевой кухней поставили несколько мангалов, а прямо посреди полигона зажгли самый настоящий костёр, как в детстве в пионерском лагере, когда языки пламени вырываются на высоту нескольких метров. И мы устроили очень душевные вечерние посиделки. То тут, то там слышался то и дело весёлый смех. Ученые, строители, инженеры, аномальщики сидели вперемешку и травили байки. После шашлыка появилась и гитара.
А с завтрашнего дня те из нас, кто ещё не прошёл через горнило испытаний иномирными бактериями, получат свои первые «прививки».
17 дней 03 часа до отправки
Через пять дней в медблоке осталось семеро человек. Главный инженер-строитель Геннадий Петрович к тому времени уже выписался. Коктейль Завельева, помноженный на НЛП-методику привёл к тому, что его ИТФ стабильно завис на отметке 59 единиц. Главврач, конечно же, не удержался от комментариев из-за «варварской процедуры с неподтвержденными результатами», но поскольку у Завельева уже был определенный карт-бланш в данном вопросе, главврача с его мнением аккуратно проигнорировали к огромной радости профессора.
Отец Инокентий тоже успешно справился с терапией. Более того, ему даже не потребовалась моя помощь! Поняв суть проблемы, он погрузился в молитвы, и уже на следующий день в его показателях произошёл сдвиг. К чести батюшки, вёл он себя при этом достаточно скромно, не зазнавался, иные методы не критиковал. Лишь процитировал священное писание, мол, имея веру с горчичное зёрнышко…
Увы, столкнулись мы и с совершенно безнадежными случаями, когда несмотря на все наши усилия, у реципиентов прививок и коктейля возникали серьёзные осложнения, когда людей приходилось откачивать в палате интенсивной терапии, а затем экстренно искать им замену. И чем ближе становилась дата нашей экспедиции, тем более нервно реагировали мы все на подобные случаи. Таких незаменимых, как наш главный инженер-строитель среди них, слава небесам, больше не было, но срочный поиск подходящих кандидатур сам по себе мог вызвать депрессию у сотрудников кадрового отдела.
Я как раз шёл от профессора после очередного сеанса НЛП-коррекции для проблемных участников экспедиции, когда путь мне заступил бывший директор артельщиков-контрабандистов, тот самый, который мне катану благословил. Саша Бузмаков — вспомнил я. Он мотнул головой в сторону выхода, дав понять, что у него ко мне срочный и секретный разговор. Делать нечего, пришлось выйти за ним из здания на площадку для курения, где в данный момент никого не было. Там он протянул мне сложенный вчетверо лист бумаги, развернув который, я увидел, что тот исписан убористым почерком.
— Что это? — поинтересовался я.
— Письмо нашим близким в женскую исправительную колонию.
— Не понимаю, почему вы передаёте это мне, а не отсылаете непосредственно в колонию?
Глава замялся на секунду, но поднял глаза.
— Мы же понимаем, что проект, в котором мы сейчас участвуем, крайне секретный, везде цензура. Наше сообщение просто не дойдёт до наших жён и подруг. Всем на нас по большому счету наплевать. А у вас есть соответствующие полномочия, чтобы они узнали о нашей судьбе. Прочитайте, прошу вас. Мы специально не стали ничего запечатывать в конверт.
Я всмотрелся в аккуратные рукописные строки. Артельщик сообщал, что мужчины уходят в опасную экспедицию, и никто не знает, удастся ли им вернуться оттуда живыми. Призывал женщин быть стойкими, верить в лучшее, а если что случится, не поминать их лихом. Внизу шёл список получательниц — отбывающих наказание в колонии женщин из бывшей артели.
— Ничего не могу обещать, но попробую выполнить вашу просьбу, — как можно нейтральнее сообщил я.
Александр лишь тяжело вздохнул и кивнул в ответ.
Письмо я в тот же день передал Валентине, и она пообещала лично проконтролировать, чтобы оно достигло своих адресатов.
Я уже и думать забыл про то письмо. Неожиданно о нём на очередном совещании напомнила Валентина.
— Алексей, можешь передать артельщикам, что их просьба исполнена, — сообщила она. — Ответное письмо, если и будет, то уже обычной почтой.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Сразу после совещания.
Саша, которого я ради этой новости выдернул с очередной тренировки, не удержался от широкой улыбки и поблагодарил меня за содействие, после чего вернулся в строй и быстро сообщил что-то своим. А я отправился дальше, к Островскому. Нам предстояло окончательно утвердить списки участников Экспедиции.
— Ромашкин?
— Профессор дал добро, его организм уже в норме.
— Отлично. Степанин? Подтянул боевую подготовку?
— В целом да. Вчера на стрельбище уже восемь из десяти стабильно выбивал.
— Замечательно…
Под вечер у меня уже просто рябило в глазах от имен и фамилий, тем более что по списку мы прошлись не раз и не два раза, чтобы точно никого не упустить.
— Чарли? — в конце концов с улыбкой спросил Пётр Викторович.
— О, этот всегда готов! — рассмеялся я. — За любой кипиш, кроме голодовки!
— Это точно! Знаешь, я тут поймал себя на мысли… — командир стал как никогда серьёзным. — По-моему, Чарли приложил больше всех усилий, чтобы сплотить наш отряд. Все его обожают, всех он подбадривает, развлекает, примиряет. Настоящий мохнатый талисман! И, мне кажется, он умнее, чем хочет чтобы про него думали.
— Тебе не кажется, — усмехнулся я. — Просто он скромный парень.
Мы ещё какое-то время посмеялись над нашим скромнягой, а потом Островский решительно захлопнул папку с бумагами.
— Ну что ж, — сказал он, поднимаясь из-за стола. — Кажется, мы готовы к госкомиссии!
Глава 10
Госкомиссия
7 дней 06 часов до отправки
Ранним утром, когда солнце едва успело выглянуть из-за МКАДа, на КПП объекта «Пульсар» появился целый ряд машин. А на крыльцо административного корпуса повалили сотрудники, чтобы встретить гостей.
Первой, прямо напротив входа, остановилась чёрная «Волга» с затемнёнными стёклами. Из неё неспешно, расправив плечи, выбрался мужчина лет пятидесяти пяти в военной форме. Генерал-лейтенант, судя по отливающим золотом погонам. С заднего сиденья вышли ещё двое, одетые в одинаковые чёрные кожаные плащи.