Антигерой
Шрифт:
Около часа лежу в его большой кровати и смотрю в потолок. Как же хочется на воздух, просто прогуляться, подышать, выпить кофе из любимой кофейни, бесцельно полистать ленту в соцсетях. Мы совершенно не ценим простые вещи, принимая все за должное. А оказывается, счастье и свобода именно в них.
Живот болезненно тянет…
О боже!
Соскакиваю с кровати, понимая, что у меня началась менструация. Смотрю на простыни. Пятно. Во всем этом хаосе совсем забыла об этих днях. Теперь мне хочется провалиться сквозь землю. Штаны тоже соответственно испачканы…
Тихо, на цыпочках, не дыша подхожу к дивану, беру пакет с одеждой и также тихо скрываюсь в ванной.
Раздеваюсь, запихиваю испачканные вещи вместе с простынями в стиралку, благо есть гель для стирки. Включаю машинку и встаю под душ.
После душа выворачиваю аптечку, нахожу бинт и вату, сооружая что-то наподобие прокладки. Боже как стыдно.
Мне нужны прокладки.
Как я, черт побери, должна ему об этом сообщить?
Одеваюсь, подсушиваю волосы, выхожу, заглядываю в гостиную — мужчина по-прежнему спит, замираю на пороге, рассматривая его. Даже в мятой рубашке, с щетиной и явно с похмелья, он выглядит хорошо. Гад.
— Внимательно слушаю, — вдруг произносит он, не открывая глаза. Втягиваю воздух. То есть все это время он понимал, что я здесь.
— Мне кое-что нужно, срочно…
— Что именно? — открывает глаза, осматривая меня, прищурившись.
— Предмет женской гигиены.
— Что именно? Шампуни, крема?
— Нет…
— Рада… — глубоко вздыхает и садится на диване, рассматривая пустую бутылку под ногами. — Давай я не буду разгадывать шарады. Голова не соображает, — потирает лицо. — Скажи, что тебе нужно.
— Мне нужны прокладки! — выпаливаю я.
— Что? — переводит на меня взгляд.
— Да господи ты боже мой! — закатываю глаза. — У меня эти дни, мне нужно…
— Я все понял, — останавливает меня взмахом руки. Ну слава богу. — Хорошо. Прямо сейчас нужно?
— Да!
— Все понятно, — поднимается с дивана и проходит мимо меня в ванную.
Пока мужчина приводит себя в порядок, убираю диван, пустую бутылку. Живот все тянет и тянет. Со мной всегда так в первый день менструации. Обычно в этот день я отлёживалась дома, глотая обезболивающие.
Иду на кухню, ставлю чайник, облокачиваюсь на тумбу, смотрю в окно и поглаживаю низ живота, кусая губы.
Так хочется домой, в свою кровать, свернуться под одеялом и порыдать. В критические дни я расклеиваюсь, превращаясь в маленькую девочку, которая хочет сладкого и на ручки, чтобы обняли и жалели.
— Что-нибудь еще нужно?
Оборачиваюсь, мужчина стоит в дверях уже одетый в черную водолазку и джинсы.
— Да, можно еще но-шпу?
Мужчина обращает внимание на мою руку на животе и сводит брови. Одёргиваю руку, снова отворачиваясь.
Ну не смотри ты на меня так!
Мне стыдно, неловко и хочется плакать от этой ситуации.
— Еще что-то хочешь?
— А можно еще стаканчик латте? — прошу я, обращая на него умоляющий взгляд. — С ореховым сиропом?
Мужчина кивает и уходит в прихожую. Через пару минут входная дверь хлопает, и я остаюсь одна в тишине. Выключаю чайник, иду в гостиную, ложусь на диван, сворачиваюсь и закрываю глаза.
Боже, пусть это все закончится…
Мужчины долго нет, живот немного отпускает, и я начинаю дремать.
Просыпаюсь от того, что чувствую холодное прикосновение к лицу.
Открываю глаза и понимаю, что Глеб сидит рядом со мной и убирает волосы с моего лица.
— Ты как?
Замираю, когда его ладонь накрывает мое бедро рукой, ведет к животу, поглаживая его. Это так… Прикрываю глаза. Не понимаю, как реагировать, в горле образуется ком, и мне уже хочется уткнуться в сильную грудь Глеба и рыдать.
— Нормально, — только и могу выдать я.
— Я все принес, — указывает глазами на журнальный столик.
— Спасибо, — хриплю.
Мужчина поднимается с дивана и уходит на кухню. Беру пакет, открываю его, а там четыре пачки прокладок разных брендов: дневные, ночные и даже ежедневки. Пара пачек обезболивающего и, на мое удивление, витамины. Сглатываю. Представляю, как он объяснял в аптеке, что ему нужно. Хотя, думаю, он делал это с невозмутимым лицом, вряд ли Глеба что-то смутило.
Беру пакет, убегаю в ванную.
Когда выхожу, замечаю в коридоре большую коробку. Заглядываю на кухню и распахиваю глаза, когда понимаю, что Глеб устанавливает на тумбе новую кофемашину. Настоящую домашнюю кофемашину. На столе стоит молоко, пачка кофе и несколько бутылочек сиропа.
Сглатываю, не отводя взгляда от мужчины.
Меня похищают — он спасает.
Я болею — он ставит мне уколы.
Я прошу прокладки — он идет в аптеку и покупает мне несколько пачек.
Я прошу всего лишь стаканчик латте — он устанавливает на своей кухне кофемашину.
Кто ты такой, чёрт тебя подери?!
Завидев меня, мужчина оборачивается.
— Умеешь ей пользоваться?
— Да, — киваю.
— Прошу, — взмахивает рукой в сторону кофемашины. — Я подключил.
Отходит, пропуская меня, начинает собирать упаковку в коробку и уносит ее. Заправляю кофемашину, у нас дома стоит почти такая же. Замечаю на столе еще бумажный пакет, заглядываю в него и сглатываю слюну. Там свежая выпечка, творожные булочки с кремом, свежие, аппетитные, пахнут обалденно.
Оборачиваюсь в сторону коридора, чтобы еще раз убедиться, что это все сделал Глеб.
Я настолько жалко сегодня выгляжу?
Делаю пару чашек латте, выкладываю на тарелку булочки. Еще один теплый момент во всем этом хаосе. Простая вещь — запах свежего кофе, булочки, а мне снова хочется над этим порыдать.
Я совсем расклеилась.
Мужчина молча проходит на кухню, садится за стол напротив меня. Обхватываю чашку кофе, с удовольствием вдыхая его аромат.
— Сильно болит? — интересуется Глеб.