Антиглобалист
Шрифт:
Инна шла пешком, вдоль трассы, в сторону дома. Теперь она вспоминала свое студенчество, свои школьные годы, и то, как рано начинают блудить девушки и парни. В её сознании, всплывали истории с дискотек и школьных вечеров, когда её ровесницы девочки не стесняясь, садились парням на коленки, целовались, легко отдавались за углами клубов и баров, в машинах своих приятелей, в комнатах общежития на съёмных квартирах, в сортирах и где ни попадя. К сожалению, ценой за разнузданную жизнь была человеческая жизнь, словно её бросали на жертвенник страшного языческого бога в награду за сиюминутное наслаждение.
Быстрой походкой девушка дошла до остановки нужного ей автобуса, запрыгнула внутрь подъехавшей маршрутки, и уже через мгновение сидела на заднем сиденье возле окна, тяжело и интенсивно дыша через нос, ноздри которого расширялись и сужались в интенсивном ритме сердитого слегка запыхавшегося от быстрой ходьбы человека. Рассчитавшись с водителем за проезд, Инна положила кошелек в сумку, и наткнулась рукой на подаренную вчера Давидом книжку. Инна достала книгу, понюхала её, она любила запах новых книг, посмотрела на обложку, улыбнулась, положила книгу на коленки, открыла первые страницы и начала читать про себя. Это немножко отвлекло девушку. Сегодня она решила не шататься по магазинам и отправилась прямиком домой обдумывать пережитое. Отдохнуть от рутинной работы и взаимоотношений с людьми, приготовить вкусный ужин, помыться, немножко поболтать с соседкой по комнате. Завалиться с книжкой в кровать и уснуть окутанной мечтами о другой жизни, в которой не какой-то сказочный принц, а вполне реальный любящий мужчина рядом, у них прекрасная счастливая семья, дети, мир и лад во всем. Инне не удавалось наблюдать в кругу знакомых тех прекрасных и светлых взаимоотношений, о которых мечтала, поэтому оставалось только мечтать и надеяться, что в этом исковерканном и искаженном людьми мире у нее все получиться.
«Оправдай вдову, дай суд бедному, помоги нищему, защити сироту, одень нагого, о расслабленном и немощном попекись, над хромым не смейся, безрукого защити, и слепого приведи к видению света Моего, старца и юношу в стенах твоих сохрани, мертвых, где найдешь, запечатлев, предай гробу, и Я дам тебе первое место в Моем воскресении.» (3 Езд.2, 20-23).
Глава 4
Ричард после работы пришел в спортзал, который находился в соседнем здании с офисом. Сегодня по составленному фитнесс тренером расписанию была тренировка грудных мышц спины и пресса. Ричард воткнул наушники плеера в уши и, включив ритмичную музыку начал разминку. В зале было не много людей, так как это был понедельник, поэтому Ричард занял центральное положение напротив огромного зеркала, и начал делать круговые вращения рук и корпуса.
Что-то есть у любителей фитнесса и культуризма нарциссическое, им нравится позировать, и смотреть на себя, в зеркало. В Ричарде не было женских манер и ужимок, которые свойственны некоторым нарциссам, наоборот это был другой вид самолюбования, он старался выглядеть мужественно, поэтому он делал серьезное хмурое лицо и позы. Он застывал в этих позах, и моделировал в разуме ситуации, где с кем и при каких обстоятельствах он может применить ту или иную форму или жест в деловых встречах, которых у него было предостаточно.
Сейчас же, в промежутках между упражнениями, он стоял, наполнив грудь воздухом, слегка выпятив её вперед, потом в пол-оборота, потом боком к зеркалу согнув руку по девяносто градусов, смотрел на бицепс и трицепс, шевеля попеременно пальцами, играл мышцами предплечье.
Он не был «качком», отрицал питание гормонального роста, и был скорее за эстетику тела и его энергичность, хотя первое, скорее всего, доминировало, и на подсознательном уровне ни о какой эстетике не было и речи, а больше о привлекательности. Ричард уже давно ходил на тренировки и надо признать добился неплохих результатов в строении своего тела, он знал постоянных спортсменов в зале, знал, кто и по каким дням ходит, но ни с кем не заводил дружбу. Иногда он любил тайком разглядывать новоприбывших спортсменов, их достижения и их формы, словно боялся, что кто-то перещеголяет его. Чувство первенства проявлялось в нем во всем, и проявлялось во всем, к чему Ричард проявлял интерес.
Сейчас же, его больше всего тревожило случившееся вчера с Инной. Честно говоря, он не особо сильно придавал серьезность их отношений. Ему она казалась простоватой, хотя он и не исключал симпатии к её внешности и красоте в целом, которую дополняли обоняние, женственность, острый ум, и начитанность. Она была из бедной семьи, не умела, по его мнению, модно и со вкусом одеваться, не была по его понятиям прогрессивной, и с ней Ричарду было пока не совсем комфортно оказываться среди успешных людей. Но, все же что-то влекло к этой девушке. Ричард не любил нерешенных задач, он был прагматиком, и моментами, как он сам считал, циником, поэтому ему нужно было понять логику его влечения, и пока логика подсказывала, что его влечет красота Инны.
Хотя, были и другие причины, он признавал её умение держаться в коллективе, то, как она вела дела, размышляла, относилась к людям. Ричарду нравилось то, что она не курила, не употребляла спиртных напитков, не материлась, не сплетничала, имела свой характер и не вступала в иерархичные связи подруг, где всегда одна главная, а все остальные на побегушках.
Последнее создавало некий дискомфорт Инне в общении с коллегами женского пола. Но, казалось, это нисколько не смущало её. Девушка имела свое мнение. Умела обходить споры и неурядицы, с терпением переносила неадекватность со стороны неадекватных людей, и всегда была добра и вежлива с людьми добрыми и вежливыми.
Ричард присматривался. И пока ему все нравилось, до вчерашнего дня. Парень сам того не замечал, что с юности западал на симпатичных и новеньких, еще со школьных лет, и в университете. Он был влюбчивым. С юности обладал обаянием, умел понравиться, умел сказать правильные слова, создать правильную мимику, что бы выглядеть милым, умел флиртовать, и делать лестные комплименты. Он был педант, модник, и как ему казалось эстет, хотя последнее было не правдой. Он любил ходить по магазинам, подбирая себе новые модные вещи, любил читать мужские журналы, и считал себя знатоком передовых мнений, любил водить девушек в рестораны, и в красивые места города, включая галереи, театры, концерты и клубы. Он всегда был знатоком всевозможных праздных мероприятий в городе, и его часто можно было заметить на концертах, тренингах, корпоративах. Он также считал себя романтиком, исходя из слов некоторых из его воздыхательниц. Но, таковым, скорее всего, являлся по своей наружности, и свидания строил не столько из чувства сделать девушке приятное, сколько из желания пустить пыль в глаза и вызвать симпатию к себе. В этом крылась тонкая грань всего его естества, ведь казалось что все, что он делает, делал лишь для себя и во имя себя. Хотя часто не осознавал, да и осознать не мог, так как для осознания этого нужно было выйти за рамки самого себя. А это было ему сделать не просто.
Но, появление Инны что-то поменяло в ходе его с одной стороны яркой, а с другой стороны обыденной жизни. Как-то косвенно, вскользь мимоходом в разговорах с коллегами он начал слышать от Инны понятия, в разрез противоречащие его привычным взглядам на жизнь, и не то что бы это его бесило, и он выходил из себя, будучи не согласным с её убеждениями, нет. Скорее напротив, она умело могла донести ему мысль с объяснениями, четкой и ясной аргументацией ставящей все на свои места, а порой даже в тупик. В общении с ней он всегда узнавал что-то новое, видел, она не такая как все и чувствовал, что ему интересно с ней не только как с объектом вожделения. Вот почему он начал без напора, как друг, общаться с ней время от времени, не брезгуя конечно общением и с другими девушками.
Иногда Ричард ловил себя на мысли, что Инна могла бы стать хорошей женой, и матерью его будущих детей. Нет, не из тех простушек, которым лишь бы выйти замуж, а именно верной спутницей и подругой на жизненном пути. Тем более он был человек амбициозный, и строил большие карьерные планы. Последнее время даже метил в политику, нащупав связь с одним бизнесменом.
Но, была и другая проблема, это его нежелание попадать в омут семейной жизни. Сейчас он чувствовал свободу, делал, что хотел и когда хотел, а семейная жизнь была чем-то для него мрачным, тем, что высосет все его силы и энергию. Он думал иногда о создании семьи, но там, в туманной и далекой перспективе. Он гнал эти мысли, как и вопросы любопытных родственников и друзей «когда женишься?».