Антиглобалист
Шрифт:
– Вот это да, подруга! Ну, ты даешь! За тебя уже парни готовы драться.
– Не совсем так. – Улыбаясь, скромно отвечала Инна. Она никогда не разделяла восторга от драк за девушку, и никогда не понимала одноклассниц в школе, которые радовались при виде насилия, тем более мотивированного ревностью или вниманием женским полом.
– Ну, ты и штучка. – Напирала веселая подруга. – Опиши того второго?
– Настырный. Он, наверное, давно меня заприметил, и следил за мной. Узнав об этом мне, стало не по себе.
– С чего ты взяла, что он следил за тобой?
– Он подарил на прощание мне книгу, которую я дольше всех рассматривала на стеллаже уличного продавца.
– А как ты хотела, дорогая? Он же охотник!
– Хм, да уж. Что-то я себя дичью не чувствую.
– А ты ещё одень что-то более страшное на себя, тогда от тебя точно парни шарахаться будут. – Таня часто критиковала наряды Инны, но делала это с юмором и по-доброму. Инна не обижалась, относилась к замечаниям с пониманием. Знала, что у подруги есть свой вкус, тем более Таня была немного авторитарным человеком, и в определенных вопросах считала что «хорошо» это именно то, что она считает хорошим, и никак иначе. Это касалось не только одежды, но и других взглядов на жизнь. Но, благо, при всем этом, с ней можно было уживаться, потому что она была добрая и свои взгляды не навязывала как последнюю инстанцию. Поэтому могла остепениться в каких-то острых ситуациях.
– Ну, давай, рассказывай, не останавливайся.
– Да я не могу оторваться от твоего вкусного супа.
– А ты и суп еж, и рассказывай дальше.
И девушка продолжила, в паузах пробуя горячее блюдо:
– Он показался мне искренним, хотя мы мало общались. Эта искренность может быть наигранной, как и его смелость может быть всего-навсего напускной кичливостью, хулиганством и простым банальным желанием создать на ровном месте из-ничего проблемы.
– Но ведь это же круто. Парень должен быть немного брутален. Терпеть не могу женоподобных мужиков. – И на последнем слове она сжала кулаки, выпятила вперед грудь и выпучила переднюю губу с приподнятым вперед подбородком.
– А что твой Ричард? Испугался?
– Не знаю. Было похоже на то. Мне не понравилась его реакция, он нагрубил мне, вел себя так, будто мы с ним уже давно знакомы, и ему позволительно допускать такие выходки. Нет, дорогой, не позволительно.
– Да, он у тебя ещё та штучка.
– Так ты пойдешь на свидание с этим новеньким?
– Не знаю. Грубый он какой-то. Что-то чувствовалось в нем дикое.
– А книжку он тебе подарил. Это внимание. Вот Ричард, этот что-то тебе уже дарил?
– Ой, ладно, давай не будем о них. Я у тебя не расспросила, как твой рабочий день прошел? Ты вчера поздно пришла, я слышала, но не стала тебя донимать расспросами.
– А я не стала тебя тревожить. Вижу – спишь. Ну и спи. Да что обо мне? Отработала день, отпахала, приехала и в кровать спать. Устала очень. Воскресенье есть воскресенье. Ничего интересного. Будет интересное – расскажу, сама знаешь, люди разные попадаются. А давай мы сегодня фильм посмотрим плаксивый, чаю напьемся с конфетами, я конфет купила, и не открывала коробку, тебя ждала.
Инна с радостью поддержала Таню. И уже в течение получаса, доев и помыв посуду, приняв душ и переодевшись в домашнее, сидела в кресле рядом с диваном подруги, на котором та прилегла с открытой коробкой конфет. И фильм начался.
Он был, конечно, о любви. По сюжету, мужчина сквозь тернии и преграды шел навстречу к любимой, он шел и конечно с горем пополам дошел. В фильме все было правильно сделано и сюжет, и игра актеров, была правильно подобрана музыка и вставлена в нужные моменты, что бы вызвать слезы на щеках у наших героинь.
Уже вечерело и после просмотра фильма растроганные девушки вышли на открытый кованый балкон заставленный горшками цветов, которые так любила рассаживать и поливать Таня. Они укутались в одеяла, сели на деревянные стулья со спинками, и продолжили чаепитие за беседой. Перед их взором открывалась река с освещенными аллеями и металлическими перилами вдоль набережной, по другому берегу по трассе проезжали авто. Города сиял тысячами зажженных фонарей и лампочек, в окнах квартир, на рекламных щитах, вывесках, на столбах и в окнах ещё работающих местами офисов в многоэтажных домах.
– Почему таких мужчин нет на белом деле? – возмущалась Таня. – Они специально снимают такие фильмы, что бы мы плакали, от безысходности.
– Но ведь такие фильмы вдохновляют, и вселяют надежду. Не правда ли? – добавляла Инна.
– Эх, какие надежды. Это все сказки.
– Почему же? Неужели нет любящих пар, жертвующих чем-то друг для друга, и семейных пар проживших много лет рука об руку? Думаю таких примеров много, просто мы о них мало знаем, потому что по-настоящему любящих людей не так уж и много.
– А как ты думаешь почему? – спрашивала Таня.
– Думаю, потому что вообще хороших людей мало. По настоящему любить, без корысти лицемерия, пороков и пошлости могут только благородные люди, наделенные лучшими человеческими качествами. Гнилой человек все равно проявит свою гниль, хоть как бы не стараться прикрыть свой гнойник. Поначалу все кажутся хорошими, потому что умеют пыль в глаза пустить. Но, важно какой человек будет потом в дальнейшем. Краткая любовь, которую называют романом – нет, это не то. Это можно назвать влюбленностью, вспышкой страсти, либо похотью, но никак чем-то высоким. Духовное и по настоящему ценное трудно удержать нравственно хрупким и низменным людям, они слабы, поднять неподъёмное, и оценить неоцененное. Сейчас размыто понятие любви грязными предрассудками мужчин и женщин, и они эту мутную субстанцию называют тем, чего не понимают. От этого живя ложным, думая, что это ложное и есть потолок их чувств и ощущений – они обречены на крах, потому что их путь заведомо ложный, как и вся жизнь. И мы сами ждем того идеала, того единственного, ты и я, и нам сложно встретить его, потому что либо планка слишком высока, которую мы ставим, либо мы не соответствуем образу идеальной женщины, раз нас идеальные мужчины не замечают. Либо их, настоящих мужчин и вправду мало. Вот ты смогла бы сейчас описать тот идеал мужчины, которого хочешь видеть рядом с собой? Пофантазируй, пускай он будет через-чур надуманным.
Таня задумалась, выпив несколько глотков чая, и окунулась в фантазии, продолжила каким-то наивным и слегка показавшимся Инне детским голосом:
– Мой настоящий мужчина, из зазеркалья моей сказочной мечты, во-первых любящий. Он любит меня так сильно, что жить без меня не может, а во вторых всё ради меня готов сделать…
– Прости, Тань, но под «всё» ты подразумеваешь, конечно, не «всё». Ведь он же не безрассудный? Он же не пойдет, предположим, убивать людей, по первому твоему велению, или воровать понравившееся колье в ювелирном магазине? – с юмором уточняла Инна. Девушки смеялись, после чего Таня исправлялась: