Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса

Талеб Нассим Николас

Тот же самый термин можно применить ко всевозможным идеям и теориям: истинным автором теории можно назвать только того человека, который верит в нее доксастически, то есть принимает на себя нелегкий долг следовать этой теории; и это не обязательно тот самый человек, который первым предложил идею – за бокалом вина или, например, в сноске в своей статье.

Лишь тот, кто верит в теорию по-настоящему, в конечном счете не будет противоречить себе и не превратится в зловредного послесказателя.

Выбор, антихрупкость и социальная справедливость

Фондовый рынок: величайший, поставленный на поток перенос антихрупкости в истории – дитя порочной асимметрии, позволяющей ставить на кон

очень немногое. Я говорю здесь не об инвестициях, а о нынешней системе упаковки инвестиций в акции «публичных» корпораций, менеджерам которых позволяют играть с системой. Эти менеджеры, конечно, обладают более высоким престижем, чем предприниматели, рискующие на самом деле.

Вопиющее проявление агентской проблемы состоит в следующем. Есть разница между бизнесом, который управляется наемными менеджерами, и бизнесом, который управляется собственником; в последнем случае владелец отчитывается сам перед собой и готов нести убытки. У менеджеров корпораций есть стимулы, но не ограничители, однако общественность этого не понимает, сохраняя иллюзию, что менеджеры «стимулируются» должным образом. А значит, ни в чем не повинные вкладчики и инвесторы дают менеджерам полную свободу действий. Я говорю здесь о менеджерах в фирмах, собственники которых не управляют своим бизнесом.

Я пишу эти строки в эпоху, когда фондовый рынок США принес пенсионерам более трех триллионов долларов убытка за последний десяток лет, если сравнить частные инвестиционные фонды с государственными (я великодушен; на деле разница больше). В то же время менеджеры представленных на бирже компаний благодаря асимметричности опционов стали богаче на 400 миллиардов. Они объегорили несчастных вкладчиков на манер Фалеса. То, что произошло с банковским сектором, еще более возмутительно: банки потеряли денег больше, чем зарабатывали когда-либо в истории, а их менеджеры получили миллиарды долларов в качестве компенсаций, – налогоплательщик проиграл, банкир выиграл. Политические решения, призванные исправить ситуацию, вредят обычным людям, ну а банкиры потягивают провансальское розовое вино на яхтах в Сен-Тропе.

Асимметрия видна невооруженным глазом: переменчивость обогащает менеджеров – они получают только положительную отдачу. Самое главное (то, чего обычно почти никто не понимает) вот что: менеджеры извлекают пользу из переменчивости – чем больше вариативность, тем выгоднее асимметрия. Поэтому менеджеры антихрупки.

Чтобы понять, как работает перенос антихрупкости, рассмотрим два случая, в которых ситуация на рынке одна и та же в среднем, но развивается по-разному.

Вариант 1: рынок поднимается на 50 процентов, потом падает, и выгода аннулируется.

Вариант 2: рынок вообще не меняется.

Очевидно, что вариант 1, более волатильный, для менеджеров выгоднее, так как они могут получить прибыль от опционов. Чем существеннее ситуация меняется, тем лучше для них.

И, конечно, общество – в данном случае пенсионеры – получает прямо противоположную отдачу, поскольку финансирует банкиров и топ-менеджеров. Пенсионеры больше проигрывают, чем выигрывают. Общество оплачивает убытки банкиров, но не получает от них ничего взамен. Если вы не осознаете, что перенос антихрупкости ничем не отличается от мошенничества, у вас проблемы.

Хуже того, общественность уверена, что эта система «базируется на стимулах» и якобы отвечает принципам капитализма. Считается, что интересы менеджеров совпадают с интересами акционеров. О каких стимулах идет речь? Выгода менеджеров налицо, но потерять они ничего не могут; ничто их не ограничивает.

Свобода действий Роберта Рубина

Роберт Рубин, бывший министр финансов США, за десять лет заработал в Citibank 120 миллионов долларов в качестве премиальных. Риск, который брал этот

банк, был скрытым, цифры всех устраивали… а потом вдруг перестали устраивать (индюшки очень этому удивились). Citibank рухнул, но Рубин сохранил свои деньги – а мы, налогоплательщики, должны были задним числом заплатить ему еще больше, потому что правительство взяло на себя убыток банка и решило помочь ему выстоять. Этот тип отдачи очень распространен, в такой же ситуации были тысячи других топ-менеджеров.

Вообразите архитектора, который скрыл риск в виде непрочного фундамента и обналичил чеки на огромные суммы. Когда здание чуть погодя рухнуло, дыры в законах защитили архитектора от наказания.

Многие предлагают решить эту проблему, введя «оговорку о возмещении затрат», которая обязала бы менеджера вернуть полученные в прошлом премии, если под его чутким руководством компания понесла убытки. Я предлагаю следующее: менеджерам следует запретить обналичивать премии немедленно – они должны получать эту возможность только через три или пять лет, если все это время фирма работала безубыточно. Но эта мера проблему не решит: менеджеры по-прежнему могут только выиграть, а проиграть не могут. Их благосостояние не подвергается опасности. В системе сохраняются и большая опциональность, и перенос хрупкости.

То же относится к руководителям пенсионных фондов – они также не могут проиграть.

Банкиров нужно наказывать по закону Хаммурапи. В Каталонии существовала традиция отрубать банкирам головы перед их собственными банками (обычно они бежали прежде, чем становилось известно об убытках, и все же каталонцы казнили по крайней мере одного банкира – Франческо Кастелло в 1360 году). В наши дни только мафия ограничивает людей такими же методами. В 1980 году «ватиканский банкир» Роберто Кальви, топ-менеджер обанкротившегося Banco Ambrosiano, сбежал в Лондон. Там он предположительно покончил с собой – будто Италия не подходила для того, чтобы свести счеты с жизнью. Недавно выяснилось, что это было не совсем самоубийство: мафия убила банкира Кальви за то, что понесла убытки. Та же судьба постигла гангстера Багси Сигела, державшего в Лас-Вегасе недоходное казино, в которое вложились мафиози.

В ряде стран, скажем, в Бразилии, банкиры даже сегодня обязаны отвечать по обязательствам своим имуществом.

Который Адам Смит?

Многие правые радикалы, обожающие огромные корпорации, неустанно упоминают Адама Смита, святого покровителя «капитализма», пусть это слово никогда не слетало с его губ, – упоминают, не читая первоисточник и используя идеи Смита избирательно и своекорыстно. Между тем Смит ни за что не одобрил бы ту форму, какую его идеи приобрели сейчас [131] .

131

Тот же опыт у меня был с журналистами, которые цитировали мнение друг друга о моих книгах и не желали читать то, что я написал. Я осознал тогда, что журналисты, члены ученого сообщества и представители других громких профессий в большинстве своем читают не оригинальные источники, а самих себя – в основном потому, что им необходимо договориться о том, что они потом будут говорить.

В книге IV «Исследования о природе и причинах богатства народов» Смит весьма осторожно отнесся к идее позволить кому-либо получать прибыль и не нести убытки. У Смита были сомнения касательно ограниченной ответственности акционерных компаний (предков современных обществ с ограниченной ответственностью). Он не говорил о переносе антихрупкости, но подошел к этому понятию очень близко. И он выявил (с оговорками) проблему, возникающую, когда менеджеры управляют чужим бизнесом, то есть когда на борту самолета нет пилота: