Антикиллер-4. Счастливых бандитов не бывает
Шрифт:
– Вот как? – вроде без особого интереса спросил Лис, хотя сердце его радостно забилось: первоначальная информация Горгули подтверждалась другим источником. Значит, она верна. Ну, конечно, не на сто процентов, однако, на восемьдесят-девяносто – точно!
– А подробности?
– Вот тебе и все подробности! Какие еще нужны? – раздраженно ответил Леший. Ему надоело терпеть, он снял сапог и вытрусил из него воду. Ее оказалось не так и много.
– Там меня один хрен видел. Из наших. Горгуля есть такой. Кармаш. Возле речпортовских трется. Харя
Лис никак не отреагировал. С Горгулей он виделся час назад, и тот рассказал ему об этой встрече, назвав Клопа «гнилой рыбой».
«Подозревала его братва, что ссучился, да все на уровне пустого базара», – говорил он, зло щерясь, будто собирался разорвать подлого предателя на куски. И возмущение его было столь искренним, словно сам он никакого отношения к предательству не имел и иметь не мог. Недаром говорят: в своем глазу бревна не видно!
– Одно я тебе скажу: в «Загоне» большие изменения! – продолжал Леший, и Лис внимательно слушал. Про исчезновение старожилов, про незнакомую охрану, про новые методы торговли… А Горгуля выяснил главное: деньги за наркоту снимает теперь не Карпет, а совсем другие люди, которые под москварями ходят! Вот и сложился пазл, вот и выстроились в понятную линейку все былые неясности!
– Еще что нового накопал? – поинтересовался он, когда Леший замолчал.
Тот снова шмыгнул носом.
– Да в гробу я видал такие новости! То дерутся, то стреляются… Не клуб, а «малина» на Нахаловке… Недавно какие-то отморозки драку затеяли на парковке, а когда охрана подбежала, один борзой пушку выдернул, чуть не положил всех! А я крайний оказался, уволить хотели! Почему, мол, сразу не пресек? А это разве мое дело, под пули лазить?!
– А что за пушка? – встрепенулся Лис.
– «Тэха»! Если бы мочить начал – мало бы не показалось!
– Ну, и чем закончилось?
– Чем, чем… Уехали. Не будут же наши стрельбу устраивать. И в ментовку не пойдут… Сказали Антону, он ведь нас крышует. А тот только посмеялся. Всегда скорый на расправ у, когда такие беспорядки, а тут «га-га да гы-гы…» Вот, блин, смешно! Засадили бы кому-нибудь в живот, особенно, если мне…
– Слышь, Петруччо, а ведь из «тэхи» киллеры работали по Изосимову! – еще больше насторожился Лис. – Ты «пробей» этих отморозков, присмотрись к ним!
Леший скривился.
– По Каскету? Да не-е-е, их на это дело не примеришь… Фофаны позорные, куда им! Кишка тонка!
– Все равно загляни в эту кодлу. И насчет наезда на Каскета специально поводи жалом, может, что и выплывет…
Леший выдержал паузу, высморкался.
– Попробую… Что могу, сделаю… Хотя знаешь, как в такие темы влазить!
– Ничего, ты в них всю жизнь барахтаешься. Кстати, Боцман к вам ходит?
– Ходит, да теперь по работе… Босого охраняет, когда он в нашей сауне с девками парится… Девки у него небось для форсу. А Боцман все равно сидит, караулит…
– Ну, и ладушки! – Лис похлопал его по плечу. – Вопросы, просьбы, пожелания есть?
– Есть. Не води меня в это болото,
– Принято! – подчеркнуто уважительно кивнул Лис. И для видимости внимания спросил: – Еще ходатайства есть?
Леший поднялся, потоптался на месте, вроде колеблясь: говорить или нет. Но все же решился.
– Слышь, Михалыч, короче, дело к ночи. Ты мне пенсию выхлопочешь, или как?
Начальник УР на минуту задумался, но решил ответить честно.
– Не знаю, Петруччо. Раньше за работу на нас пенсию давали, словно за вредное производство – сто рублей! Как средняя зарплата у квалифицированного рабочего. Да что рабочий – инженер столько получал. И наш сержант из «ППС»…
– Когда это было… Витька Крюк на сто рублей свадьбу сыграл в «Южном», на тридцать рыл накрыл стол…
– Во! – поднял палец Лис. – Сейчас времена другие, не знаю, что получится. Да тебе же пока рано. А до возраста, может, стаж и наработаешь!
– Ясно! – тяжело вздохнул Леший. – Ну, бывай!
Заранее ежась, он ступил в воду.
– Подожди, деньги возьми! Не зря ведь старался…
Леший сунул в карман смятые купюры.
– Я, Михалыч, не за «бабки» стараюсь, – с горечью ответил он и, шлепая по воде, направился к своему выходу.
* * *
Ровно в восемь утра два опрятных молодых человека зашли в незнающий солнца двор речпортовских пятиэтажек. Один – симпатичный, круглоголовый, коротко стриженный, с родинкой на правой щеке, в дорогой кожаной куртке, джинсах и тяжелых, начищенных ботинках. Второй – высокий, худой, лицо – как у мертвеца: череп, туго обтянутый серой кожей, бездонные провалы запавших глаз, но одежда тоже добротная и дорогая. Встретив незнакомцев по одежке, замордованная жизнью и изможденная зеленым змием дворничиха Тоня не обматерила их, как положено, а довольно любезно рассказала, где им найти старого другана Вовку Контрабаса.
Правда, когда Димон и Скелет зашли в подъезд и чары их обаяния развеялись, Тоня пришла в себя, сплюнула и скрипучим голосом сказала:
– Такая же пьянь, только одеты прилично. Видно, воруют много…
По случаю раннего времени дверь двадцать третьей квартиры была заперта, и, поскольку звонок не работал, Димон постучал кулаком, чуть не высадив колоду.
– Ну, сколько можно! С раннего утра ходют и до поздней ночи! – Нина Семеновна недовольно щелкнула замком, выставив в щель острое морщинистое лицо. – Чё надо-то?
– Контрабаса позови, мамаша, – улыбчиво попросил Димон. – Мы из его части.
Через несколько минут на пороге появился Контрабас – в тельняшке и черных сатиновых трусах до колен. Настороженные глаза обежали незваных гостей – сверху вниз и снизу вверх.
– Чего надо?
Вместо ответа Димон показал черный иракский «ТТ».
– Твой?
– Мой! – Контрабас протянул руку, но Скелет отвел ее в сторону.
– Выдь, потрещим…
Как был, в трусах и босой, Вовка шагнул на площадку, притворил за собой дверь.