Антикиллер-5. За своего…
Шрифт:
Upal_Otjalsia: Коленвал как обычно учит жить. А людям так хочеццо крови, просто крови! И подраццо! Именно поэтому на него все кладут…
Сейчас начало одиннадцатого. Лис сидит на работе, разбирается в документах. Это только в кино любой сержант говорит в рацию: «Внимание, всем постам! Задержать машину, госномер… Перекрыть дороги в направлении…» И тут же все вскакивают, перекрывают, задерживают… Вранье, короче! Потому что команду на задействование плана «Перехват» дает старший оперативный начальник или ответственный дежурный.
Телефон на столе зажужжал и стал медленно вращаться против часовой стрелки. Лис поймал его, взглянул на экран. «Литвинов». После последнего их разговора он собирался удалить Валькин номер к чертям собачьим. Не успел. Что ему еще надо?
– Что ты хотел?
– Мы с хлопцами сейчас в сторону Кащеевской заправки выдвигаемся, там какая-то сумасшедшая семейка на «приоре» двух байкеров уложила, – сказал Литвинов. – Там даже какая-то малолетка, что ли… Я тебя предупредить просто хотел. Туда весь Автодон сейчас стекается, водилы и байкеры. Так что если вашим полицаям помощь понадобится, обращайся…
Лис даже не обиделся на «полицаев». Он сразу подумал про Калабашкиных.
– Какого цвета «приора»? Какой госномер?
– Номер не знаю. Цвет – серебристый, вроде.
Серебристую «приору» Павла Калабашкина он час назад объявил в розыск! Другое дело, что колесо еще вряд ли раскрутилось!
– Где это произошло? Точное место можешь назвать?
Через две минуты Лис позвонил дежурному оперу Кленову:
– Ноги в руки, быстро за мной! Едем в Кащеевку!
Мамочка вздрогнула и резко вывернула руль вправо. Машину занесло, она неуклюже, боком, съехала с дороги. Там кусты, деревья.
– Куда?!!
Цифра поняла, что сейчас они перевернутся. «Обнимут» какое-нибудь дерево или пробьют крышей острый пень. Она надеялась только, что этот пень угодит Ящику в башку.
Не перевернулись. Более того, под колесами каким-то чудом обнаружилась дорога. Если можно так назвать две колдобистые колеи и гребень твердой земли, который «приора» то и дело задевала глушителем. Но они ехали вперед. Уходили. И довольно успешно. Не убились, не нарвались на пост ГАИ. Мамочка давила на газ, нервно дергала руль, удерживая машину в колее, и ругалась с Ящиком:
– Чего раньше молчал?
– А ты куда смотрела?
– Куда, блин! Вперед,
– Глаза разуй, корова! У меня вся пачка разбита, весь ливер отбит, мать твою! Я вижу, а ты ни хрена не видишь!
– Если бы не мама, тебе вообще была бы хана, – процедила Цифра. – Она троих мужиков завалила. Тебя спасла, козла. Так что заткнись.
– Чего?!! Ты как с отцом разговариваешь, сучка мелкая?
Цифра посмотрела на мать.
– Сейчас выкинем на фиг из машины, если будешь выступать. И ползи куда хочешь. Правильно, мамочка?
Мамочка впилась глазами в дорогу, ничего не сказала, не повернулась. Ящик сзади матерился и скрипел зубами, но Цифра его не слушала. В памяти всплыло далекое детское, классе в пятом: ночь, пьяная ссора, мат, угрозы, грохот бьющейся посуды и чего-то металлического, смертельного, когда ей казалось, что наступает конец света, сейчас они поубивают друг друга и мир рухнет – а потом все это неожиданно перетекло в ритмичное шевеление в родительской спальне, в какие-то мокрые шлепки, хихиканье Ящика и громкие стоны матери… Муж и жена – одна сатана.
Свернули на другой проселок, проехали лесополосу, опять свернули. Еще одна лесополоса. А потом дорога вдруг пропала, перед капотом засияли звезды. Мамочка резко затормозила.
– Озеро, что ли, – сказала она.
– Останавливаемся здесь, – проворчал Ящик. – Я зафигачился трястись по этим колдобинам – глаза от боли вылезают. У меня все внутри отбито… Вот ведь гады! Разве можно так человека глушить?!
– Мы совсем недалеко уехали, – сказала Цифра. – Километров десять, может, пятнадцать…
– А мне начхать! У меня ребра сломаны, кость об кость скребется!
– Все. Делаем привал, – перебила мать и выключила двигатель.
Ящик кое-как выполз из машины, упал на расстеленное покрывало, застонал. При свете фар Мамочка осмотрела его, промыла ссадины, туго перетянула грудь эластичным бинтом из байкеровской аптечки. Цифра стояла рядом, с интересом смотрела. Сломаны ребра, разбито лицо, выбит передний зуб. В остальном Ящик, как ни странно, был цел. Может, еще сотрясение какое-нибудь, но ему не привыкать, он по жизни стукнутый.
– Что стоишь?! – прикрикнула Мамочка. – Пожрать сготовь! Там у них в сумке консервы и водка…
Цифра разожгла небольшой костер, разогрела в нем банки с байкеровской тушенкой. Ящик жадно отпил байкеровской водки. Мамочка тоже сделала несколько больших глотков, утерлась рукой.
– Мне дайте, – сказала Цифра.
– Обойдешься, – сказал Ящик, забирая у Мамочки бутылку. – Мелкая еще, не положено.
– А то, что я по убойной статье буду проходить, это ничего? Для этого я не мелкая?
– Чего проходить?! Куда проходить?! – заорал на нее Ящик. – Молчи лучше! По убойной, мать твою! Да ты вообще не при делах! Ты в сторонке спокойно стояла, глазами хлопала, пока меня мочили! Не могла вмешаться?! У тебя же травмат был! Начала бы шмалять, они бы застремались, а я бы нож достал!
– Куда вмешиваться?! Против трех здоровых оленей? Грудью тебя закрывать? Они бы мне раз дали – я и копыта бы отбросила!
Мамочка подняла голову.
– А кто они вообще такие? – спросила она. – Почему набросились? Что там у вас получилось?