Антикиллер-5. За своего…
Шрифт:
– Сергей, – негромко позвал он.
Официант остановился, оглянулся, вглядываясь в темноту. Ниндзя подошел вплотную. Сердце колотилось, но он чувствовал себя гораздо увереннее, чем вечером в ресторане.
– Это ты, пацан? Чего тебе надо? – судя по дрогнувшему голосу, Сергей, наоборот, – чувствовал себя менее уверенно, чем накануне в атриуме.
– Ты мне денег должен! – нагло сказал Ниндзя.
– Ты что, совсем оборзел?! – вспыхнул официант. – Ты мне на чай сотку дал, а все по тысяче и по две! А ну, пошел отсюда!
Он был старше и крупнее, к тому же этот глупый сопляк
– Пошел, я сказал! – он толкнул Ниндзю в грудь так, что тот отшатнулся. Но с двух сторон сквозь кусты выскочили Берц с Лопухом. Берц взмахнул битой, раздался треск, будто футболист ударил по тыкве. Сергей согнулся и боком повалился на асфальт. Ниндзя ударил его ногой в живот – раз, второй, третий…
– Вот тебе за пересадку, вот тебе за выделки, вот тебе…
Он уже не знал, за что еще, и молча месил ногами бесчувственное тело.
– Хватит, хватит, – Лопух нетерпеливо нагнулся, обшарил карманы, схватил барсетку.
– Валим!
– Не туда, там свет! – скомандовал Ниндзя, и его послушались.
Все трое неспешно вернулись к «Аквариуму», держась в тени, обошли его, вскарабкались по крутому косогору и под первым же фонарем осмотрели содержимое барсетки. Телефон, ключи, расческа, деньги… Лопух быстро пересчитал купюры.
– Ни фига себе! Пять четыреста! – радостно зареготал он.
– Я на пустое дело не поведу, – сказал Ниндзя.
– Ну, ты это… – не очень убедительно возразил Берц. – Не особо зазнавайся…
Миротворец
Из Москвы прибыл Антон Миротворец. Деловой, подтянутый, быстрый. А он и раньше такой был, Москва тут ни при чем. Москва ничего ему не сделает – не перекрасит, не переломит. Не тот он человек. Настоящий тиходонец.
Миротворец приехал. Все знают. Зачем уезжал, зачем вернулся, надолго ли – этого не знает никто. Миротворец – фигура крупная. Значимая. С ним ничего не понятно. Кто-то говорит, что погоняло у него оттого, что он братву мирил. А кто-то, что это модель кольта такая есть – «Делатель мира». Хотя с кольтом известно – какой мир получается.
Здесь у Антона свои люди, его глаза и уши. Антон в Москве, люди здесь – смотрят, слушают. На черной «вольво» мчится на стрелку Хитрый, перебирает в уме факты. Хозяин должен знать обстановку, его священное право.
Особняк на берегу Щепкинского водохранилища, охотничий домик. Солнце садится в серые воды, степь погружается во тьму, загораются высокие стрельчатые окна. Долгий разговор. Непонятная в Тиходонске обстановка, темная, стремная. Расстреляли бывшего опера Гусарова вместе с семьей, менты на ушах стоят, землю роют. Антон слушает эту историю второй раз за полтора часа. Север объявился, игру свою затеял, на Босого наехал, хочет город под себя взять. В Электромонтажниках, в новостройках, Клоп развернулся, собрал бригаду, «крыши» ставят…
Хитрый старается ни о чем не забыть. Разговор до утра. В полдень баня, шашлык, Хитрый уезжает. И тут же гонец от Босого – его доверенный пацан Паяло на шестисотом «мерсе». Босой в гости зовет, дело есть…
Антон расслаблен после ночной беседы. Конечно, вскочил и побежал сломя голову! Но говорит вежливо, культурно: устал мол, поклонись
Паяло только развел руками и уехал. А что он скажет? Босой это Босой – он на вершине воровской иерархии. А Миротворец – это Миротворец, он на другой вершине – соседней, среди авторитетов «новой волны», которых с некоторыми упрощениями зовут «рэкетирами» или «бандитами». Они друг другу не подчиняются – как полиция и прокуратура. Но и друг без друга обойтись не могут – тоже, как полиция и прокуратура.
Миротворец – неудобное погоняло. Слишком длинное, фасонистое. Как сам Антон – с его привычкой к дорогому шампанскому, фирменным вещам и итальянским штиблетам. Но он носит, ему не жмет. Он – Миротворец. Пусть каждый понимает, как хочет: миротворец он или кольт «Peacemaker» [8] . Миротворцы уговаривают враждующие стороны, примиряют их. Кольт выводит противников из строя. Но мир наступает в любом случае.
Хотя бывает, что мир этот и на фиг никому не нужен.
8
Буквально – «делатель мира».
Резко пахнет жарящейся рыбой. В комнате темно, только допотопный торшер бросает тусклый световой круг на кресло, в котором утопает хозяин. Лампочка, наверное, «сороковка». Экономит он, что ли? Вполне станется!
– И как там в Москве-то? Правда, что воры на «роллс-ройсах» раскатывают?
– И на «мазератти». Но не все, конечно.
Босой захрипел одобрительно, со смыслом.
– Скучал по нашим краям?
– Что я, девочка? Где требуется, там и живу. С чего мне скучать?
– Сейчас селедочку подадут, жареную. Доходит, вот-вот…
Антон не отвечает. Достал сигару, понюхал и рассматривает: мол, разжечь или погодить? Остальные двое сидят в полумраке, выдерживают строгое молчание, не дымят, не переговариваются, даже, похоже, не шевелятся… Только овалы лиц белеют.
Громко стучат ходики на стене. Старое кресло под Босым поскрипывает, постанывает – старик волнуется.
– Давно донскую селедочку ты не едал, Антон, вот что я тебе скажу.
Сказано глубокомысленно. Мягкий отцовский упрек.
– Там такие рестораны – все что угодно есть. Закажешь – и селедочку пожарят, и рыбца, и щуку на пару сделают, и сига закоптят, – снисходительно ответил Антон.
– Сра-а-а-внил! Рестора-а-а-ны-ы…
Босой радостно показал из подушек старческий клюв с двумя седыми метлами из ноздрей.
– Хватит п…ть про своих селедочек, – вернул его на землю Антон. – Что там с Севером?
Дерзко, дерзко… Но прикидываться нет нужды, тут расклад ясный. Босой – вроде, как генерал, да еще и «свадебный», а Антон – действующий боевой полковник. И не на хазе отсиживается, а в центре городских событий крутится: то по телевизору выступает, то на трибуне с начальством стоит, то на званых банкетах тосты говорит… И в Москве у него серьезные подвязки, и за границей… Босому такое никогда и не снилось! «Новая волна», короче…