АнтиМетро, Буэнос-Айрес
Шрифт:
– Может, он – перед отбытием в аэропорт Пистарини – планирует заглянуть в «дежурку» на Кальяо»? – предположил Артём. – Ну, чтобы попрощаться с нами и дать новые развёрнутые инструкции? Или неожиданно образовалось какое-нибудь важное дело, и он решил задержаться в Буэнос-Айресе ещё на пару суток. Например, дождаться, чем завершится эта странная история с исчезновением Марии и Хантера. Не забывай, что младший лейтенант Кузнецов входит в списочный состав службы «АнтиМетро», деятельность которой Палыч курирует лично…. Любимая амазонка, а что это ты вертишь головой по сторонам? Наверное, высматриваешь Алекса
– Нет, конечно же. Просто я спиной чувствую, что за нами кто-то пристально и внимательно следит.
– Ерунда, не обращай внимания, небесная принцесса. Это – после моей меткой стрельбы в пампе – доверенные люди доньи Марты постоянно присматривают за нами…
Неожиданно рядом мерзко и угрожающе взвизгнули автомобильные покрышки, Артём, крепко обхватив жену за талию, инстинктивно рванулся вперёд. Через мгновение сзади раздался звук глухого удара, сопровождаемый звоном разбитого стекла.
«Ничего себе – кто-то долбанулся!», – болезненно передёрнулся внутренний голос. – «Даже стёкла на первых этажах разлетелись вдребезги…».
Пробежав вперёд метров восемнадцать-двадцать, Артём остановился и резко развернулся. Там, где ещё несколько секунд назад шли они с Татьяной, активно дымил старенький бежевый «Ситроен», капот которого был смят – от встречи со стеной дома – в самую натуральную гармошку. Дверцы машины были широко распахнуты, и два неприметных типа с пистолетами в руках грубо вытаскивали из кабины автомобиля раненого водителя. Ещё двое мужчин, насторожённо оглядываясь по сторонам и держа ладони рук в карманах чёрных кожаных пиджаков, остановились рядом. Один из них, отогнув на пару секунд лацкан пиджака, продемонстрировал серебряную бляху «Эскадрона смерти» и обеспокоенно спросил:
– С вами, уважаемые сеньор и сеньора, всё, надеюсь, в порядке? Что мне сообщить сеньоре Сервантес?
– Сообщите, что мы живы и здоровы. Более того, целенаправленно следуем по прежнему маршруту, – вежливо ответил Артём. – Всего хорошего, кабальерос! До новых встреч!
Когда они свернули за ближайший угол, Татьяна прогнозируемо поинтересовалась:
– А как ты, милый, объяснишь этот неприятный инцидент? Кто-то хотел нас убить?
– Вполне возможно, что произошла досадная случайность, то бишь, у старого автомобиля – самым естественным образом – заклинило руль и отказали тормоза. А может, это мстительные аргентинские сторонники арестованного Ганса Барракуды решили посчитаться с нами…
В вестибюле станции «Кальяо» было достаточно многолюдно, перед эскалатором даже наблюдалась небольшая очередь-давка.
«Час пик, как-никак», – понимающе вздохнул усталый внутренний голос. – «Придётся, братец, вспомнить многолетний питерский опыт и немного потолкаться…».
Подмигнув здоровяку Мануэлю – шофёру-охраннику доньи Марты, щеголявшему на этот раз в тёмно-синей форме станционного дежурного – они прошли, вежливо раздвигая народные аргентинские массы, в самый конец перрона, с помощью магнитного ключа отомкнули дверной замок и вошли внутрь. Крохотная квадратная комнатёнка, ещё одна дверь, длинный кривой коридор, очередная дверка…
В помещении «дежурки» находились только Никоненко и Домингес. Лёха задумчиво
– Опять начался классический российский запой? – насторожился Артём. – А с совестью, майор, у тебя что? Заснула?
– И пиво австралийское, – неодобрительно нахмурилась Таня, вертя в руках пустую жестяную банку. – Причём, крепкое, девять с половиной градусов…. Бардак полный!
– Какая ещё пьянка? – принялся ворчать почти трезвый Никоненко, не отрываясь от изучения карты. – Не надо всё вечно усложнять и преувеличивать…. Виски? Это Диего на радостях проставляется, у него вчера родился очередной внук. Разве можно обижать хорошего человека? Австралийское тёмное пиво? Понимаешь, Тёмный, аргентинское пивко, конечно, оно не плохое. Только – на мой частный вкус – избыточно сладковатое и приторное. Да и в сон тянет от него. А австралийское, оно такое, э-э-э…. Бодрит, короче говоря, и мозги прочищает качественно. Кстати, я и выпил-то – только полторы банки. А остальные приготовлены для вас, соратники. Намучались, небось, с этим тяжеленным и вонючим Маугли? Если проголодались, то в холодильнике имеется колбаска холодного копчения и вяленая пиранья…
«Какой заботливый!», – растроганно вздохнул внутренний голос. – «Даже в такой суматохе не забывает о товарищах по оружию!».
Артём поочерёдно открыл две банки с пивом, одну протянул Татьяне, из второй сам сделал несколько глотков, после чего велел – насквозь официальным тоном:
– А теперь, майор Никоненко, изволь доложить о достигнутых результатах! Ну, кому сказано, вечный разгильдяй? Смирно, мать твою! В Россию отправлю первым же самолётом! Назначу – навечно – Комендантом самарского метрополитена….
Лёха, всерьёз испуганный последней фразой-угрозой, тут же отбросил карандаш в сторону и, вытянувшись в струнку, зачастил:
– Выяснилось, что двери так называемых «старых вентиляционных» спецназ даже и не пытался открывать – за неимением ключей и смысла. Тут дело такое…. В начале шестидесятых годов прошлого века в местном метро кардинально и принципиально перестраивали всю систему вентиляции. То есть, меняли буквально всё – общую систему, технологический принцип, основное и вспомогательное оборудование. Прокладывали новые вентиляционные коридоры и воздуховоды естественной вытяжки…. А с прежними вентиляционными камерами решили не заморачиваться, и по-простому заперли их на несколько надёжных замков. За прошедшие годы все ключи, естественно, потерялись…
– Потерялись и потерялись, – вмешался Домингес. – Это, честное слово, не имеет никакого значения. «Старые» вентиляционные камеры – это кубические пустоты в бетоне, причём, с размером грани – один метр семьдесят пять сантиметров. В каждом таком помещении имеется только входная дверь, а добрую четверть внутреннего объёма занимает громоздкий и допотопный вентилятор. Вентиляторы, кстати, тоже решили не демонтировать, то бишь, поленились. Так что, там человеку – по сути – и не поместиться толком…